33 
– У вас вода есть? – спросил я, чтобы отвлечься. Джамшед посмотрел на Гулю. Она сходила в юрту и вернулась с большой чашкой в руке. Протянула мне – чашку. Я отглотнул – это снова было что-то похожее на кефир.
– А чистой воды вы не пьете?
– Пьем, – ответил Джамшед. – Когда больше нечего…
Я замолчал. Допил этот кефир. Опустил чашку на песок.
Посмотрел на Наташу.
– Извините, а вы дальше слова этой песни знаете? – спросил я ее.
Она испуганно посмотрела на отца, словно ждала от него помощи.
– Знаешь, она ее на ходу придумала… Она у нас тоже акын, но никому нельзя говорить об этом. Женщинам не положено. Узнают – никто в жены не возьмет… А не допела потому, что всякая полная история заканчивается плохо или вообще не заканчивается… Хороший акын даже известные песни с плохим концом не всегда допевает…
У меня опять пересохло во рту, и я попросил еще попить. И снова Гуля сходила в юрту и наполнила мою чашку.
– Тебе какая из моих дочерей нравится? – спросил вдруг Джамшед.
Я обалдело посмотрел на него. Но он отвел мой взгляд своим в сторону девушек.
– Гуля, – признался я.
Он кивнул с таким видом, будто заранее знал мой ответ. Впрочем, догадаться было нетрудно, хотя чуть позже я подумал: хорошо бы, если б у Гули был голос Наташи…
Глава 26
Утром, когда я проснулся, Гуля сидела на моем рюкзаке на ковре юрты и смотрела на меня. Рядом стояла наполненная водой канистра.
Я понял, что меня «собрали» в дорогу. Вспомнился странный ночной разговор и недопетая песня Наташи.
Я взглядом поискал Джамшеда, но его в юрте не было. Джамшед сидел на песке. Солнце было еще не жаркое и он, задумчиво уставившись в песок, о чем-то думал. Я подошел к нему:
– Доброе утро.
– Здравствуй, – ответил он, подняв голову.
– Джамшед, – обратился я мягким вежливым голосом. – А куда мне дальше? Как лучше к Форту-Шевченко выйти?
– Гуля дорогу знает, – ответил он.
– Вы ее со мной отпускаете? – удивился я, все еще не веря в происходящее.
– Послушай, – Джамшед посмотрел мне в глаза. – Тебя спасла моя верблюдица, и ты теперь обязан делать, как я хочу… Ты сам выбрал Гулю…
– Да, но… а она хочет?
– Когда отец кочует с двумя дочерьми – о нем думают плохо. Значит, что никто дочерей в жены не хочет взять…
– Да, но вы же меня не знаете! – все еще не понимая ситуации, продолжал я, хотя самому уже показалось глупым продолжать этот разговор, тем более что Гуля мне действительно понравилась.
– Тебя спасла моя верблюдица, – устало повторил Джамшед. – От тебя пахнет корицей, значит человек ты хороший, исполненный духа, который переживет тебя и сохранит о тебе память в другом человеке…
Я замолчал, стоя между юртой и Джамшедом. О чем спорить? Еще не хватало, чтобы я стал отговаривать старика отпустить со мною красавицу дочь.
Я просто кивнул. Вернулся в юрту.
Гуля что-то делала с моей тряпичной постелью. Как-то переворачивала отдельные ее части, перекладывала сложенные куски материи снизу наверх, словно меняла белье.
Услышав мое дыхание, обернулась и улыбнулась мне немного застенчиво. Она снова была в белых штанах, выглядывавших из-под длинной рубахи-платья синего цвета с коротеньким стоячим воротничком.
– Что, пойдем? – спросил я, думая о том, что еще ни разу, кажется, не слышал ее голоса.
– Пойдем, – ответила она. – Надо только Наташу подождать, она за сыром пошла…
– Куда? – удивился я, понимая, что ни базара, ни гастронома поблизости быть не может.
– Тут недалеко Марат кочует, племянник отца. У него коз много – сыр делает… Чай будешь?
Я кивнул. Потом понял, что кроме их кефира ничего еще не ел за последние дни. И – странное дело – аппетита до сих пор не было. Только на губах ощущалась сухость.
Гуля вышла из юрты и вернулась пиалой зеленого несладкого чая.
Я присел на ковер, пытаясь сложить ноги так же, как это делал, присаживаясь, Джамшед. Сесть я сел, но при этом в коленях так хрустнуло, что Гуля обернулась. Я почувствовал себя виноватым, совершенно не понимая, откуда взялось это чувство.
Сидел, медленно пил зеленый чай, с его помощью растягивая время. Наконец вернулась Наташа. Зашла в юрту, перед этим перебросившись парой слов с отцом по-казахски. В руках – полотняный мешочек. Она протянула его Гуле молча и едва заметно кивнув головой. Гуля, взяв мешочек в руки, вытащила оттуда несколько маленьких белых шариков, выбрала самый маленький из них и бросила в рот. Видно было, как она катает его на языке, словно прислушиваясь к его вкусу. На ее красивом лице возникла легкая, довольная улыбка. Она выкатила шарик язычком на губы, потом взяла его пальцами и протянула мне. Я положил шарик сыра в рот.
33 
