Последние отзывы

  160  

Юрист неловко откашлялся.

— Как вы думаете, почему этот человек выбрал именно вас? Вы не единственный журналист в нашей газете, который пишет о политике. Не обижайтесь, но у нас есть множество ветеранов с известными именами. Может быть, он тоже чернокожий?

— Вы хотите сказать, что меня выбрали по принципу «мы, черные, должны держаться друг за друга»? — сардонически усмехнулся репортер.

— Я ведь просил не обижаться. Но, честно говоря, да, я…

— Может быть, — перебил его владелец газеты, — этот человек выбрал Боба, потому что Боб из этих мест, он родился и воспитывался в Северной Каролине?

— Конечно, просто земляк, — сухо сказал Боб. — А мои многочисленные награды и премии в области журналистских расследований здесь ни при чем.

— Оставьте в покое моего сотрудника, — улыбаясь, сказала главный редактор. — Я знаю с десяток политиков, которые начинают дрожать крупной дрожью, завидев на странице его имя. Нашему таинственному незнакомцу наверняка известна репутация Боба.

— Спасибо всем, на сегодня достаточно, — сказал владелец. — Начинаем это дело и посмотрим, что из этого получится.

Все разошлись, и тогда главный редактор снова закрыла дверь и посмотрела на стройного молодого человека, который рисковал своей профессиональной репутацией из-за пачки исписанных листков, присланных анонимом.

— Боб, если ничего не подтвердится, то да поможет нам бог.

Он задумчиво посмотрел на нее.

— Я предпочитаю думать, что этот персонаж, он это или она, впечатлен моими журналистскими возможностями. — Он побарабанил по конверту из оберточной бумаги, лежащему на столе. — Но должен сказать, что может быть и еще одна причина, почему письмо адресовано именно мне.

— Если у тебя есть какие-то подозрения, то самое время ими поделиться.

— Это давняя история. Очень немногие могут ее помнить, и вряд ли кому-то придет в голову ею интересоваться. — Он покачал головой.

— Ну, говори же.

— Я родился на ферме неподалеку от Пандоры. Мои родители были фермеры, а землю они арендовали у судьи Вандервеера, за которым тогда была замужем теперешняя миссис Ломакс.

— Да, Боб, история действительно древняя.

— Но не для меня. Я был ребенком, когда все семьи арендаторов с земли Вандервееров прогнали. — Он помолчал, тщательно подбирая слова. — Причин для выселения не было. Мой старик так и не понял, за что их прогнали.

— Ты думаешь, твой таинственный корреспондент считает, что ты можешь иметь зуб на жену губернатора?

— Мой старик говорил, что виноват был не судья. Он уверял, что за всем этим стояла именно его жена. Она поделила землю на участки и продала своим друзьям. — Он с горечью улыбнулся. — Таким образом, да, можно сказать, что у меня есть зуб на Александру Вандервеер Ломакс.

— Будем считать, что ты мне ничего не рассказывал.

— Не волнуйтесь — моя статья будет построена на абсолютно объективных материалах. — Он собрал листочки в конверт. — Но этот кто-то понимал, что для такой работы я — самая подходящая кандидатура.

Глава 28

Пасмурным июньским утром Джейк вышел из леса, сгибаясь под тяжестью своих мыслей и рюкзака, висящего на одном плече. В рюкзаке лежало добрых восемь килограммов скалы — он отколол этот кусок у водопада. Восемь килограммов горной породы, на которую никто другой не обратил бы внимания; но он кое-что нашел на сколе — цветные крапинки, блеск прекрасных кристаллов. Если честно, он побаивался, что умение искать камни за эти годы ослабеет или вовсе откажет ему. Но с каждым днем интуиция восстанавливается; значит, он сможет зарабатывать на жизнь тем же, чем раньше. Это утешает.

Бо, чихая, ковылял вслед за ним.

— Старик, не надо бы со мной ходить, — тихо пробормотал Джейк. Но бесполезно было говорить это Бо.

Иногда вслед за ними шла еще и Саманта. В те дни, когда она успевала застать их утром, Джейк не мог как следует сосредоточиться на работе. Ну не мог — и все тут. Это было так нелепо и мучительно — то, как они двое тайно кружат, счастливые уже тем, что смотрят друг на друга издалека.

Он пересек пустырь, где когда-то стоял дом его родителей. Он скорбел по ним так, словно их могилы были еще свежими, он вслушивался в их голоса, пытался уловить дыхание их теней. Иногда ему казалось, что у него это получается, но горечь и печаль мешали ему.

Вдруг его подавленность сменилась удивлением. Перед входом в его палатку в земле торчала вязальная спица, а на ней, как флажок, трепетал на ветру листок бумаги. Такой способ Саманта выдумала, чтобы оставлять ему сообщения.

  160