Последние отзывы

  67  

Он обнял ее за талию и медленно привлек к себе, возбужденный еще более этой игрой в кошки-мышки, сознанием того, что в этой молодой женщине он, видимо, встретил достойного соперника в искусстве двойной игры.

— Сдаюсь, Маргарита. У тебя свои секреты, у меня свои. Только, пожалуйста, будь осторожна, не заходи слишком далеко.

Она выпустила его галстук и выскользнула из его объятий прежде, чем он успел ее удержать.

— Согласна. А сейчас, Донован, если не возражаешь, я тебя оставлю, и на сей раз не нужно меня удерживать. Ты можешь раскланяться со мной, если нам еще придется встретиться, но разговаривать вовсе не обязательно.

— Ты хочешь, чтобы я притворился, будто тебя не существует, — спокойно проговорил Томас, обретший равновесие так же быстро, как и она. — Но мы вращаемся в одном и том же узком кругу. Думаю, я не сумею выполнить твою просьбу. Кроме того, — он подмигнул ей, — ты и не хочешь, чтобы я ее выполнял. Можешь отрицать это, можешь залезть на крышу и кричать оттуда, что ты меня ненавидишь, но твое сердце говорит совсем другое. Разве не так, Маргарита?

Она набросила на голову капюшон, и его складки скрыли от него ее лицо.

— Опять ты ошибся, Томас Джозеф Донован. У меня нет сердца. Когда-то было, но оно разбилось некоторое время тому назад и склеить его оказалось невозможным. Может быть, если бы мы встретились в другое время, в другом месте, что-то интересное из этого и вышло бы.

Томас стал медленно, шаг за шагом приближаться к ней, не желая, чтобы она уходила, не желая терять то, что, как он знал, он еще не обрел окончательно.

— Интересное? О да, моя маленькая Маргарита, и возбуждающее, и приятное, и значительное, и долговечное.

— Такое же долговечное, как весенний снег.

— Ах, ангел, твои слова ранят меня. Неужели тебе совсем не любопытно?

— Нисколько. — Она отошла от него на шаг.

— В самом деле? Неужели ночью без сна, как это бывает со мной, представляя, каково нам будет вместе, тебе и мне? Двум авантюристам, которые могут приручить друг друга.

— Ну и ну! Вы только послушайте. Он называет себя авантюристом. Я бы назвала тебя упрямым, самоуверенным болваном.

— Две родственные души, — продолжал он, словно не слыша ее слов, — умеющие использовать недостатки других людей и достаточно независимые, чтобы в нарушение общепринятых правил получить то, что им нужно.

— Я знаю, что мне нужно, Донован, и это, увы, не ты.

Его это замечание нисколько не обескуражило.

— Два сердца, два ума, два тела, подходящие друг другу, как подходит к руке сшитая на заказ перчатка.

Она оглянулась, определяя расстояние, отдалявшее ее от кустов.

— Прекрати, Донован. Клянусь, я стукну тебя, если ты не прекратишь.

— Естественно. Мы будем бороться, Маргарита, — гнул свое Томас, — кусаться и царапаться, как две кошки, посаженные в один мешок, но когда мы займемся любовью, это вознаградит нас за все. Подумай об этом, ангел. Подумай о любовных утехах… и о любви.

Она вытянула перед собой руки, словно хотела оттолкнуть его и его слова.

— У меня нет на это времени, Донован, — запротестовала она, качая головой и продолжая в то же время отступать к кустам и к надежным стенам дедовского особняка. — У меня нет времени для тебя. Неужели ты не понимаешь?

Томас внезапно застыл на месте. Ему послышался какой-то шум в конце дорожки, там, где она выходила в проулок. Все его чувства, занятые секунду назад Маргаритой, теперь были обращены на то, чтобы обнаружить возможную опасность. Жестом призвав Маргариту к молчанию и прищурив глаза, он стал вглядываться в темноту, пытаясь определить, нет ли там кого.

— Что это? — спросила Маргарита, кладя ладонь ему на руку. — Что ты услышал?

И действительно, Томас разглядел в конце дорожки человеческую фигуру. Зажав рукой Маргарите рот, он обхватил ее за талию и буквально втащил в кусты, где ее не было видно. Затем, подтолкнув, заставил встать на колени.

— Тише, по-моему, там Хервуд.

Маргарита затихла, прекратив попытки вырваться из его объятий, но, видно, не смогла смириться с тем, что он зажимал ей рот. Томас понял это не потому, что хорошо знал ее, а по той простой причине, что ее острые зубы впились ему в ладонь, вынуждая убрать руку.

— Ральф? — прошептала она, наклоняя к нему голову, пока он тряс укушенной рукой. — Ты уверен? Это не уловка с целью заставить меня в страхе прижаться к тебе, как какую-нибудь глупую девицу? Это было бы нечестно, Донован, и я бы тебе этого никогда не простила.

  67