очень нудно 
39 
Дайана стояла на балконе роскошного пентхауса, который они пять лет делили с Чейзом, и с облегчением наблюдала за тем, как первые лучи летнего солнца постепенно окрашивают небо в розовый цвет. Спала она ужасно, во сне ее преследовали кошмары. Когда же наконец проснулась, ей стали мерещиться неприятные видения. Некоторые из них были совсем свеженькими – о любви и браке, живших и погибших на этом легендарном чердаке. Однако были и другие – старые и зыбкие, болезненные воспоминания о Джонни и Сэме.
Ночь была такой длинной и темной. Зато с рассветом у Дайаны появилась надежда на то, что она сможет укрыться в своей больнице, и даже не просто в больнице, а в своей стерильной операционной.
Собирается ли она оперировать советского посла, спросил ее вчера Джеффри Лоуренс, самый популярный телеведущий страны. Известный журналист задал ей этот вопрос спокойным, ровным голосом, но спрашивать об этом было неэтично. Не то чтобы вопрос был незаконным, но Джеффри следовало промолчать.
Этично ли проводить сегодня операцию? Спала она отвратительно, за ночь не отдохнула. Однако Дайана привыкла к бессонным ночам и по опыту знала, что бессонница никак не отразится на ее способности собраться и действовать в операционной.
Потому что видениям там не было места. Ни видениям, ни воспоминаниям, ни эмоциям. Дайана была уверена, что сумеет прогнать все лишнее. За ее плечами были годы практики. Когда Дайана оперировала, каждая частица ее блестящего ума была сконцентрирована только на пациенте.
Дайана любила тишину и спокойствие операционной, нарушаемые лишь привычными звуками – тихим жужжанием вентилятора, ритмичным попискиванием кардиомонитора, едва слышным шипением отсосов, клацаньем ножниц при наложении швов, звяканьем инструментов и шелестом резиновых хирургических перчаток.
Иногда, правда, кто-то что-то говорил. Как правило же, Дайана без слов общалась со своими помощниками, со своей командой. Ей не было нужды говорить «скальпель», «зажим», «тампон», «пинцет», потому что опытная сестра сама знала, какой инструмент подать. Дайана не просила ассистентов помочь ей втягивать, отсасывать или прижигать; она также не обращалась к ним с просьбой осторожнее держать тонкий лепесток митрального клапана, пока она накладывает швы. Они все знали и понимали без слов.
Они знали, что Дайана вообще не любит разговоров в операционной. Однако ей было отлично известно, что некоторые хирурги болтают во время операции.
Говорят… или слушают музыку.
Разговоры не так отвлекали бы ее, а вот музыка… Звуки музыки могли всколыхнуть воспоминания и вызвать чувства, которым не место было в операционной; они могли напомнить ей о песнях любви, написанных и спетых специально для нее, о любви, которая умерла…
Музыку не разрешалось включать во время операции, поэтому видения не беспокоили Дайану, а ее талантливые руки уверенно творили волшебство.
Так будет ли она оперировать сегодня?
Да. И это было этично.
Выйдя из своего дома на роскошной Парк-авеню, Дайана через пять минут оказалась в раздевалке для хирургов в «Мемориал хоспитал». Повесив платье на металлический крючок, она надела голубую хирургическую пижаму, а потом потянулась к безымянному пальцу на левой руке, чтобы снять золотое, с четырехкаратным бриллиантом, обручальное кольцо. Это был привычный, почти автоматический жест.
Не одну сотню раз за эти пять лет она снимала с рук колечки и пристегивала их к пижаме большой золотой булавкой, подаренной Чейзом специально для этой цели. Хирурги должны снимать кольца перед операцией. И вообще Дайана не стала бы надевать кольцо с таким огромным камнем, но оно было из фамильных драгоценностей Чейза, и мужу хотелось, чтобы этот бриллиант сверкал на руке его жены. Тогда он с любовью спросил, смогут ли ее талантливые пальчики снимать кольцо так осторожно, чтобы оно не упало на кафельный пол раздевалки. Да, сверкнув сапфиром своих глаз, ответила Дайана, да, она будет осторожна.
Вот и сегодня она потянулась к безымянному пальцу, но кольца уже на нем не было. Дайана сняла его еще накануне, когда ее позвали в операционную, что, к счастью, помогло закончить интервью с Джеффри Лоуренсом. Потом она уже не смогла заставить себя надеть сияющий символ их любви, потому что их браку пришел конец. Она зажала кольцо в ладони, а дома спрятала его в шкафу, сунув под шелковое белье.
Дотронувшись до пальца, Дайана с грустью вздохнула. Надо будет отучить себя от этого жеста… И привыкнуть к мысли о том, что отныне ей придется жить одной. Может быть, до конца своих дней.
39 
