49 
В тяжелом чувственном молчании их глаза встретились. Оба тяжело дышали. О, как долго они шли к этим восхитительным мгновениям! Кэтрин с наслаждением гладила его покрытую потом кожу. Почти застенчиво она позволила своим ладоням прикоснуться к его ягодицам, затем начала массировать их все сильнее и сильнее. Глубокий стон исторгся из его горла, тем самым вызвав в ней новую, неистовую волну желания, и ее ногти впились в его спину, в то время как зубы покусывали его плотный плоский сосок.
— Я тоже хочу видеть твои глаза, — хрипло прошептала она.
— Прекрасно, милая, так и должно быть… — В его голосе было все — радость, нежность, мужская гордость. Кэтрин с радостью ощущала на себе тяжесть его тела. — Хочешь я скажу тебе, Кэт, что я собираюсь с
тобой делать? Сейчас мы с тобой станем единым целым… — шептал он ей в ухо, слегка покусывая его мочку. Она смотрела на него затуманенными желанием глазами из-под полуприкрытых век, и он принял это как знак согласия.
Слушая его теплый, глубокий голос, Кэтрин чувствовала все большее вожделение. О, как долго еще будет продолжаться эта сладостная мука? У нее уже не было сил терпеть ее.
— Кэт, любимая, я больше не могу, — выдохнул он, опалив горячим дыханием ее шею. Он гладил ее живот, ведя ладонь все ниже и ниже, и вот, наконец, достиг шелковистого холмика — средоточия страсти, сжигавшей ее.
— Тогда возьми меня, — умоляла его она. Ну почему он медлит? Она развела бедра, продолжая крепко сжимать его в своих объятиях. — Ред, прошу тебя!..
Он проник в ее лоно одним резким движением. Острая боль пронзила тело Кэтрин, и она попыталась отстраниться. Но уже через секунду вскричала "нет", когда он попытался отодвинуться, и сжала бедрами его ягодицы, испугавшись, что продолжения не будет. Затем боль отступила, она уловила его ритм и позволила своему телу подчиниться ему.
В тот момент, когда она думала, что умрет от доселе неизведанного блаженства, затопившего ее, движения Реда стали замедленными. Несколько резких толчков, и он крепко сжал ее в объятиях, без конца повторяя ее имя, которое волшебной музыкой отзывалось в ней. Кэтрин закричала, когда волна удовлетворенного желания захлестнула ее и повлекла за собой. Из груди Реда вырвался стон, слившийся с ее собственным криком, и после они долго лежали, сплетенные вместе, обессиленные и счастливые, купаясь в сладостном чувстве взаимного обладания.
* * *
Когда Кэтрин проснулась, комнату освещал слабый солнечный свет, пробивавшийся сквозь занавески. Память вернулась к ней мгновенно, и она медленно повернулась, встретив устремленный на нее взгляд голубых глаз, призывающий ее вспомнить происшедшее. Чего он ждет от нее? Слов благодарности за ласки, подаренные им ночью? Насколько беззаботной ей нужно быть? Чутье подсказывало ей, что она должна выказать ему всю свою любовь, которая и впрямь переполняла ее. Но в то же время она стеснялась высоких слов. Кто знает, как он их воспримет? Ред — человек непредсказуемый.
Для нее прошедшая ночь была уникальной, неповторимой. Подобной ночи у нее не было ни с кем прежде. А для Реда это, видимо, рядовая ситуация.
У него до нее было много женщин, несомненно… Неужели он так и будет унижать ее до бесконечности, и слова любви, которые он шептал ей ночью, не иначе как блеф? Неужели он по-прежнему мстит ей, мстит ее семье, ее отцу таким образом?..
Она, видимо, совершила большую ошибку, не устояв перед его мужским обаянием, но знала, что, если бы ситуация вновь повторилась, она сделала бы то же самое.
Кэтрин боялась сейчас смотреть в его глаза, не желая видеть в них огонек триумфа. Как скоро он воспользуется создавшейся ситуацией? Она принадлежит к Келвеям, к той семье, которая, по его мнению, ответственна за смерть его матери, той самой семье, которая пыталась подавить его самостоятельность, его независимость. Поэтому он и решил отомстить одной из них.
И все-таки что-то противилось в ней этим мыслям. Но Кэтрин безжалостно подавила в себе слабый голосок оптимизма. Она не могла позволить себе быть околдованной его искусством любовника, хотя благодаря Реду она открыла в себе такие глубины, о существовании которых даже не подозревала прежде. Она потеряла уверенность в том, что может теперь вновь подавить в себе разбуженные женские чувства, но также понимала, что только один человек мог их пробудить в ней и никто не сможет заменить.
49 
