очень нудно 
82 
Зенги действительно выделялся на фоне своих неудачливых предшественников, и не столько полководческими талантами, сколько ясным пониманием своих политических целей. Его главной задачей было объединение всех мелких мусульманских эмиратов Сирии и Северной Месопотамии (а в стратегической перспекти-ае — и присоединение Египта), с тем, чтобы уже объединенными усилиями обрушиться на крестоносные государства. Задача весьма обширная, и, фактически, решена она была только при его преемниках, но и сам Зенги добился немалого на этом поприще.
Понимая, что мусульманские распри серьезно ослабляют единый антикрестоносный фронт, Зенги многое- сделал для идеологической обработки мусульман в нужном ему духе. Он организовывал и поддерживал мадрасы* (медресе) и ханаки**, в которых проповедовались идеи возрождения и очищения ислама, объединения исламских сил перед лицом крестоносной опасности. Фанатики джихада из числа алимов и суфиев активно агитировали за Зенги как избранного самим Аллахом вождя священной войны.
* Мадраса — учебное заведение, в котором преподавались Коран и религиозный закон.
** Ханака — помещение, в котором жили и совершали свои Обряд'ы суфии — мусульманские монахи.
Нельзя, впрочем, сказать, что Имад ад-Дин Зенги полностью оправдал ожидания своих сторонников. Большую часть времени он тратил на борьбу против своих соперников-мусульман, дважды ходил походом на непокорный ему Дамаск, умный правитель которого, Муин ад-Дин Анар, в конце концов в 1139 году решился вступить в союз с крестоносцами.
Дамаск так и не покорился Зенги. Однако исламский вождь сумел произвести и несколько серьезных ударов по крестоносцам. В 1137 году он нанес им тяжелое поражение при Барине и едва не взял в плен иерусалимского короля Фулька Анжуйского. А в 1144 году, используя благоприятную политическую ситуацию (незадолго до этого скончались Фульк Анжуйский и византийский император Иоанн Комнин, сын Алексея), Зенги двинулся на восточный форпост христиан — Эдессу, и после недолгой осады взял эту важнейшую крепость штурмом. В результате христианское владычество за Евфратом рухнуло, и в опасности оказалась уже столица христианской Сирии — Антиохия.
Известие о падении Эдессы вызвало настоящую панику в странах Латинского Востока. Со дня на день ожидали наступления Зенги на Антиохию или Иерусалим. Казалось, наступил последний час крестоносных государств — такой грозной виделась мощь армий Имад ад-Дина. Но, к счастью для франков, как раз в это время вспыхнуло восстание в Мосуле, Зенги двинулся на его подавление, а оттуда уже не вернулся, так как в 1146 году он был убит своим собственным рабом. Но до этого положение представлялось критическим, и крестоносцы обратились с мольбой о помощи к папе римскому и европейским государям.
Просьба левантийских христиан сначала вызвала в Европе неоднозначную реакцию. Папство в это время переживало не лучшую эпоху в своей истории, ведя отчаянную борьбу за святой город с Арнольдом Бреши-анским — еретиком-реформатором. В 1145 году эта «битва за Рим» как раз достигла своего апогея. Папа Пуций II был убит в сражении при попытке штурма Капитолия, его преемник Евгений III бежал к италийским норманнам, а Арнольд Брешианский суровой рукой наводил в Риме свои порядки. В общем, апостольскому престолу было не до Палестины. По этой же причине не откликнулись на восточный призыв и свирепые италийские норманны Рожера Гвискара — наследники славы великого Боэмунда. Так же прохладно отреагировали вначале и немцы — для них поход в Святую Землю казался помощью извечным соперникам — французам, которые составляли, напомним, 4/5 всех крестоносных ополчений Леванта.
Но и в самой Франции единства не было. Молодой и энергичный король Людовик VII рвался в поход: ему очень хотелось загладить тяжелый грех — в 1143 году По его приказу сожгли церковь в Витри (шла распря с графом Шампанским), и в огне погибло около тысячи христиан. Короля в его рвении поддерживали и молодые соратники, но мудрый и осторожный аббат Су-герий — этот Ришелье XII века — отговорил Людо-ВИКа от скоропалительного решения. Наконец, Постановили обратиться к главному духовному авторитету Европы — Бернару Клервоскому.
Святой Бернар оправдал надежды «Христова воин-СТВв». Было ли это желанием помочь старым друзьям-|.1мплиерам, или клервосцем руководило искреннее религиозное чувство — сказать трудно. В конце концов, может быть, тут была и гордыня, стремление испытать настоящую степень своего влияния. Во всяком случае, на съезде в Везеле в 1146 году, получив формальный к.-фт~бланш от римского первосвященника (который, кстати, был его учеником), Бернар произнес яркую проповедь в пользу крестового похода. Проповедь имела огромный успех: крест принимали сотнями, так что и результате приготовленных заранее матерчатых крестов не хватило, и Бернару пришлось вырезать их из собственной одежды.
82 
