85 
Уже в 1177 году новый султан почувствовал себя достаточно сильным, чтобы начать, наконец, с крестоносцами войну на уничтожение. Но первый блин вышел комом: его огромная армия была наголову разбита небольшой ратью семнадцатилетнего иерусалимского короля Балдуина IV Прокаженного. После этого было еще целое десятилетие чередующихся побед и поражений. Но если решительная победа над крестоносцами Саладину долго не давалась, то в борьбе с мусульманскими противниками удача оказалась на его стороне. В 1183 году он без боя овладел Халебом, а еще через три года уже и Мосулом. Можно сказать, что в исламском мире вра-i он у него больше не было. Крестоносные государства султан окружил почти со нсех сторон и начал подготовку к решающему столкновению. Важнейшей задачей было повышение |ффсктивности армии, которая, хотя числом и превосходила крестоносную, но заметно уступала ей по бое-вым качествам. Здесь Саладин сделал ставку на дисциплину и
личную преданность. С этой целью он полностью отка-аался от услуг добровольцев джихада, т. н. газиев и, говоря современным языком, перевел армию на профессиональную основу. Ядро войска составляли воины-курды, для которых Саладин был не только султаном, но и родовым вождем. Родственные связи у курдов-горцев чрезвычайно важны, и потому каждый курдский воин был готов идти за своим лидером хоть на край света и против любого врага, а при необходимости готов был отдать за него жизнь. Большую часть . 11 > м и и представляли тюркские солдаты — потомки покорителей Востока, сельджуков. Тюркская кавалерия считалась одной из лучших в мире, была вооружена дальнобойными, сложносоставными луками длиной более одного метра. Но, быстрая и маневренная, при лобовом ударе она не могла выдержать натиск Тяжелой рыцарской конницы, что не раз приводило мусульман к поражениям. Саладин прекрасно пони-м.1,/1, где самое уязвимое место в его войске, и для противодействия рыцарям создал специальный корпус мамлюков — тяжеловооруженных конников, которые при необходимости могли биться и в пешем строю. По своему социальному статусу мамлюки были рабами, лично преданными господину, который был владыкой жизни и смерти для. любого из них. Но в первую очередь это были высокопрофессиональные воины, постоянно совершенствовавшиеся в воинском искусстве, и по боевой выучке они не уступали гордому франкскому рыцарству.
Вот с таким войском, подкрепленным наемными отрядами легкоконных туркмен и бедуинов, Саладин в июне 1187 года перешел Иордан — границу Иерусалимского королевства — и двинулся в район Тивериадского озера. По-видимому, в тот момент исламский лидер не имел намерения вступить с крестоносцами в решающую битву. Его целью была Тивериадская крепость, которая могла бы затем стать плацдармом для дальнейшего наступления. Но жизнь решила иначе, и это вторжение, начавшееся как обычный набег, коих ранее были десятки, завершилось самой тяжелой катастрофой для всего крестоносного движения. 5 июля 1187 года у деревушки Хаттин крестоносное войско только что избранного иерусалимского короля Гвидо де Лузиньяна было наголову разгромлено армией Саладина. Сам король, иерусалимский патриарх, великий магистр тамплиеров Жан де Ридефор, сеньор Трансиордании Рено де Шатийон*, а с ними и еще сотни рыцарей попали в плен, а армия была почти полностью перебита.
Катастрофа под Хаттином произвела ошеломляющее впечатление в христианском Леванте. Уныние и панику, охватившие франков, трудно описать словами. «Все погибло» — таким было господствующее мнение. И, пожалуй, только этим можно объяснить полное отсутствие сопротивления Саладину в первые месяцы после Хаттина. Ведь несмотря на тяжелое поражение, крестоносцы обладали еще довольно значительными силами и целым рядом мощных крепостей. Но... крепости сдавались, едва завидев передо-ш,1о разъезды султанской армии, замки крестоносцев гостеприимно распахивали ворота перед небольшими мобильными отрядами тюркской кавалерии. Уже девятого июля (!) без сопротивления сдалась Саладину крупнейшая крепость и важнейший порт крестоносцев^— Акра. Затем в течение нескольких недель пали Бейрут и Сйдон, Арзуф и Хайфа, Яффа и Аскалон. Казалось, христианскому владычеству в Святой Земле пришел конец.
Крестоносцев спас стратегический просчет Салади-на. Вместо того, чтобы двигаться на север и уничтожить последние приморские твердыни «Христовых воинов» — Тир, Триполи и Антиохию (с Лаодикеей), султан повернул на восток и направился к Иерусалиму. С военной точки зрения — решение абсурдное, ведь захват побережья фактически ликвидировал бы всякую возможность помощи извне, и Иерусалим, находящийся в глубине страны, сам упал бы к ногам завоевателя, как спелый плод. Вероятнее всего, это решение можно объяснить сильным давлением фанатиков джихада, один из которых, аль-Фадил, был начальником канцелярии Саладина. Как военный, Саладин, видимо, понимал, что Иерусалим — всего лишь не самая сильная крепость. Но он был еще и вождем джихада... А для сторонников священной войны Иерусалим имел колоссальное значение как третий священный город ислама (после Мекки и Медины) с одной из главных мусульманских святынь — мечетью Омара. Религия одержала верх — Саладин повернул к Иерусалиму, и второго октября город пал.
85 
