очень нудно 
48 
А однажды после занятий кто-то легонько дернул ее за хвостик. Марина оглянулась и поняла, что это сделал Тимур. Они остались вдвоем в пустой, холодной аудитории. Внутренне девушка вся напряглась, но старалась выглядеть лишь слегка раздраженной тем, что ее побеспокоили.
– Чего тебе? – резко спросила она, вкладывая в звучание своего голоса все мужество.
– Хочу поговорить с тобой, можно? – Вопрос застал ее врасплох.
– Говори, только недолго. Я опаздываю на работу, – застегивая дрожащей рукой молнию на сумке, ответила Марина.
– Может, я провожу тебя? – Черные глаза неподвижно уставились и буравят ее насквозь.
– Вот еще новости. Ты что, решил ухаживать за мной?
– Не знаю.
– Понятно. Я пойду, пожалуй. – Марина забросила сумку на плечо и, поеживаясь в предвкушении мороза на улице, направилась к выходу из аудитории. Тимур пошел за нею.
Он молча шел в нескольких шагах от нее, сохраняя дистанцию. Марина едва переставляла ноги от страха. Ей было дурно от сознания того, что этот парень находится рядом. Наконец она не выдержала, остановилась и повернулась к нему. Тимур медленно подошел и неприятно сложил губы в узенькую полосочку – это должно было означать натянутую улыбку.
– Спрашиваю еще раз: чего тебе! – громко повторила Марина.
– Да ничего. Просто решил проводить тебя.
– Мне это не нужно.
– Насколько я осведомлен, человек ты одинокий. Без матери бедствуешь. Кто тебя, сироту, защитит, если никого не будет рядом? – отбросив щелчком недокуренную сигарету, произнес Тимур.
– У тебя ведь никто защиты не просил. Оставь меня в покое. – Марина отвернулась и пошла дальше. Она чувствовала, что дрожит не от пронизывающего ее старенькую куртку мороза, а от чувства брезгливости, которое вызывал у нее один вид юноши. Она не могла понять, откуда в ней столько неприязни к нему. Он не сделал ей ничего плохого. Два других юных самца много раз недвусмысленно набивались в гости, но Марина молча пропускала мимо ушей их намеки. А тут внутри все трясется от страха. «Перестань, Марина! Возьми себя в руки!» – сказала она себе и оглянулась: Тимур снова шел за нею.
– Послушай, – сказала она, остановившись. – Давай договоримся так. Я очень благодарна тебе за проявленное внимание, а когда буду нуждаться в защите, то теперь знаю, к кому следует обратиться.
– Врешь, ты хочешь избавиться от меня, Маша, – тихо сказал юноша. В его тоне ей почудилась насмешка. Девушке никогда не нравилось, когда коверкали ее имя. Прощалось это только Алисе. Между тем, Тимур подошел ближе, и Марине ударил в нос уже знакомый запах одеколона. Девушка едва сдержалась, чтобы не отшатнуться. – Ты ничего в этой жизни не знаешь, малышка. Я постараюсь научить тебя. Я так решил.
Многозначительность сказанного он подтвердил, размеренно кивая головой. И прежде чем девушка успела что-то ответить, он развернулся и пошел прочь. Марина как завороженная смотрела ему вслед. Она не могла описать своего состояния. Казалось, она попала в большую грязную лужу и брызги от нечистой, дурно пахнущей воды попали на одежду, лицо, руки.
Девушка ускорила шаг и почти побежала домой. Она не могла позволить себе такую роскошь, как автобус. Это значительно сэкономило бы ее время, но ударило бы по кошельку. Ежедневные прогулки на занятия и обратно стали нормой. А сегодня она возненавидела свои правила. Если бы у нее был более уверенный, респектабельный вид, то такой проныра, как этот Тимур, не осмелился бы подступиться к ней. Не стал бы так нагло вести себя, обрекая ее на отчаянные минуты страха и презрения к самой себе.
Марина взбежала по ступенькам лестницы, чуть не сбив с ног спускающуюся Алису. Та окликнула подругу, но в ответ ничего не услышала. Девушка продолжала бежать, словно за нею гнались.
– Марина, Марина, остановись! – не успевая схватить ее за рукав куртки, крикнула Алиса.
– Что? – Та остановилась и оперлась о холодные перила. Невидящими глазами посмотрела вокруг, постепенно возвращаясь в реальность. Взгляд наткнулся на что-то мягкое, пушистое – на полпролета ниже стояла Лялька в шубе из голубой норки и белой вязаной шапочке. Ее огромные карие глаза были широко раскрыты от удивления. – Ляля, Лялечка…
Марина стала оседать на серые, грязные ступени лестницы. Прежде чем Алиса подбежала к ней, она уже сидела и плакала, закрыв лицо ладонями.
– Что случилось, Мариша?
– Я боюсь, я боюсь, – твердила та, не давая подруге убрать руки от своего лица. – Я – уродина.
48 
