очень нудно 
108 
Джек сидел под деревом с куском дерева на коленях и сосредоточенно обстругивал его ножом. Я медленно подошел ближе, будто бы опасаясь испугать, и посмотрел на него: полностью сосредоточившись на работе, он состругивал то тут, то там, мастерил что–то непонятное. Я подождал, когда он сделает передышку; вот он поднял деревяшку к свету и сдул с нее стружку, и я подошел к нему, старательно топая, чтобы он меня услышал.
— Эгей. — Он посмотрел на меня, щурясь от солнца. — Ты что здесь делаешь?
Я вытащил руки из–за спины, явил ему пару бутылок пива, позвенев ими друг об дружку, и, состроив пьяную рожу, ухмыльнулся ему. Он засмеялся и, отложив работу, покачал головой.
— Матье Заилль, — сказал он, закусив губу, — обокрал кладовку сэра Альфреда. Я неплохо тебя натаскал, кузнечик.
Он с благодарностью взял одну бутылку и быстрым четким движением зажал горлышко пяткой одной ладони и большим пальцем другой и сорвал пробку.
— Насколько я вижу, Нат вернулся, — сказал я через пару минут, наслаждаясь вкусом жидкости, льющейся в мое горло и охлаждающей внутренности. — Ты веришь в эту историю со светильниками?
Он пожал плечами:
— Я почти не слушал, когда он мне об этом рассказывал, по правде сказать. Похоже, ему очень хотелось похвастаться, а поскольку он поведал эту историю и тебе, я не слишком ему верю. Кто знает, чем он там на самом деле занимался. — Он зашипел и посмотрел на свою руку; поставив бутылку на землю, он снова принялся строгать деревяшку, но отвлекся, разговаривая со мной, и порезал палец. На кончике пальца выступила кровь, когда он прижал ранку. — Ты когда–нибудь видел море, Мэтти? — вдруг спросил он. Я удивленно рассмеялся:
— Море?
— Да, а что тут такого? — пожал он плечами. — Так ты его видел?
— Конечно. Нам же пришлось плыть по нему из Франции в Англию. Так что я его видел. К тому же я год прожил в Дувре, я ведь тебе говорил.
Он со вздохом кивнул, вспоминая мои рассказы о жизни в Париже и приезде в Англию.
— Верно, верно, — сказал он. — А я вот никогда не видел моря. Только слышал о нем. Море, пляжи. Я никогда не плавал даже, знаешь. — Я пожал плечами. По правде сказать, мне и самому не пришлось особо много плавать. — Хотелось бы мне чем–нибудь эдаким заняться.
Я сделал большой глоток и посмотрел вдаль. Перед нами простирались угодья Клеткли–Хауса: повсюду, насколько хватало глаз, зеленели травы, едва ли не влажные от солнечного света. Я слышал, как вдалеке в своих загонах ржут лошади, с заднего двора неслись возгласы и хохот — там служанки выколачивали ковры. Наполняя мое тело теплотой, от которой хотелось плакать, меня затопила волна радости и счастья. Я посмотрел на своего друга — он сидел, прижавшись головой к древесному стволу, отбрасывая рукой волосы со лба, глаза закрыты, губы беззвучно шевелятся.
— Еще пара месяцев, Мэтти, — сказал он минуту спустя, и я очнулся от своих грез. — Еще пара месяцев — и только ты меня тут и видел.
Я удивленно посмотрел на него.
— О чем ты? — спросил я, а он выпрямился и огляделся, чтобы убедиться: нас никто не подслушивает.
— Ты умеешь хранить секреты? — спросил он, и я кивнул. — Ну, — начал он, — ты ведь знаешь, у меня есть кое–какие сбережения.
— Конечно, — ответил я. Он частенько об этом говорил.
— Мне удалось поднакопить деньжат. Я начал откладывать еще в четырнадцать, по правде говоря. Еще пару месяцев — и у меня соберется нужная сумма. Заберу денежки, отправлюсь в Лондон и налажу свою жизнь. И Джек Холби навсегда распрощается с навозом.
Когда он заговорил об отъезде, мне стало грустно; я вдруг подумал, что мы могли бы уехать вместе.
— А что ты собираешься делать? — спросил я.
— Я умею читать и писать, — ответил он. — Я ходил в школу до того, как начал здесь работать. Хочу устроиться клерком. Найти хорошее дело, в которое меня примут учеником. Может, адвокатскую контору или счетоводную. Еще не знаю. Что–нибудь солидное. Надежное. У меня теперь достаточно денег, чтобы купить место в компании, а там они смогут и сами мне платить. Сниму где–нибудь комнату. Налажу себе жизнь. — Его лицо радостно засияло при мысли об этом.
— И не будешь скучать по здешним местам? — спросил я, а он громко рассмеялся.
— Ты не так долго здесь пробыл, Мэтти, — объяснил он. — Тебе все еще кажется, что в этом есть что–то надежное — то, чего ты не знал раньше. А я прожил здесь всю жизнь. Я здесь вырос. И почему такие, как Нат Пепис, получают все, что хотят, купаются в деньгах и командуют другими, а я не могу делать то же самое? Разница между ним и мной только в том, что я это заслужил. Я ради этого работал. И когда–нибудь этот ублюдок еще будет называть меня «сэр».
108 
