очень нудно 
28 
«Я слишком молода для замужества и не горю желанием связывать себя семейными путами. Да к тому же я не так уж связана с Ником, да что там, ни капельки не связана! Все, что происходит между нами, напоминает корабельный роман, который закончится сразу после нашего отъезда, а может, и еще раньше», – убеждала она себя.
После того, как профессор закончил лекцию, Валери заглянула в свою тетрадь. Хаотичным почерком, вдоль и поперек, она была исписана цифрами, рисунками, пометками. Даже название журнальной статьи, которую рекомендовал профессор для следующего занятия, фигурировало здесь. Складывалось впечатление, что она уже целый час делала записи, не услышав из лекции ни единого слова.
«Вот уж поистине из уст на перо, минуя голову, – усмехнулась она. – Интересно, как посмотрел бы на эту писанину Ник? Посчитал бы он такое отношение к учебе преимуществом или изъяном моего характера?»
«Любопытно, – подумала она, глядя в тетрадь. – Надо будет показать Нику. В последнее время я постоянно этим занимаюсь…»
Покинув помещение, она немного постояла на тенистой площадке, чтобы дать возможность глазам привыкнуть к яркому апрельскому солнцу. «Всегда, когда случается что-нибудь забавное, удивительное или просто интересное, я умираю от нетерпения поделиться своими впечатлениями с Ником. Но на этот раз я воздержусь. У меня есть своя жизнь, и я не собираюсь раскрывать ее каждому. Нет никаких причин рассказывать Нику Филдингу обо всем, что со мной происходит».
Но наступил вечер, и, сидя за обеденным столом в комнате Ника, Валери рассказывала ему:
– Итак, я писала целый час. Делала какие-то удивительные записи и не услышала ни слова из профессорской лекции. Я в это время думала совершенно о другом.
Усмехнувшись, Ник посоветовал:
– Тебе следует подумать над тем, как стать политиком. Если ты думаешь об одном, пишешь другое, а говоришь третье, то ты превосходный кандидат для политики.
– Мне вряд ли будет по душе такое занятие, Уж если фальшивить, так лучше в личной жизни, по крайней мере, это меньшее зло.
Немного посмеявшись, Ник налил кофе, отрезал кусочек пирожного, которые Валери принесла из булочной. Ей нравилось смотреть на его загорелые руки с длинными пальцами. Они как будто ласкали ее. И ей снова захотелось близости с ним. Казалось, она никогда не насытится им в постели. Теперь она вспомнила, что именно об этом думала, сидя на лекции.
«Ведь я решила ничего не рассказывать ему! Я была уверена в том, что не посвящу его в эту тайну».
Держа вилку в руке, она ковыряла пирожное. Так или иначе, это теперь уже не имело никакого значения. Находясь рядом, наблюдая за тем, как он движется по кухне, она чувствовала прилив тепла и душевный подъем, испытывая радость от того, что снова будет упиваться его нежностью и силой, которые в минуты близости каждый раз открывались ей по-новому. Думая об этом, она так и не смогла найти достаточно веских аргументов против семейных уз.
Казалось, существует огромная разница между тем, о чем она думала без него и наедине с ним. «Как-нибудь в ближайшее время надо во всем разобраться, – подумала она. – Но зачем же спешить? Все равно все закончится сразу после окончания учебы. Поэтому стоит ли суетиться сейчас, когда нам так здорово вдвоем».
Но проблемы назревали. Ник становился привычкой, от которой невероятно трудно было отказаться.
ГЛАВА 4
Сибилла окинула взглядом голое, тучное, выпячивающееся между ее ногами тело Тэренса Бурегарда Третьего, нового директора КНИКС-TV, который, закатив глаза и открыв рот от удовольствия, повторял, едва сдерживая дыхание:
– Хорошо, хорошо, хорошо…
Она закрыла глаза, чтобы хоть не видеть его. Это было выше ее сил – созерцать этого человека, лежащего в ее постели. И, чтобы немного отвлечься от накатывающейся пустоты, она вновь начала ритмично пульсировать телом, склонив свою грудь на его широкое лицо. Он все еще продолжал прерывисто дышать, когда она слезла с него и уселась, скрестив ноги, на кровать.
– Как хорошо, – повторял он, все еще не открывая глаз. – Действительно хорошо, моя детка.
Сибилла застыла, думая о том, какие же ощущения ею овладеют на этот раз. Но они ничем не отличались от прежних: сначала она почувствовала себя опустошенной, потом более, чем когда-либо, одинокой и, наконец, как мегера, злой.
Ему было абсолютно наплевать, кто лежит с ним в постели. Он не потрудился даже взглянуть на нее, он ни разу не назвал ее по имени. А может быть, он просто не запомнил его. На следующий день он встретится с ней на телестудии и сделает вид, что у него с ней ничего не было. Она для него незнакомка. «Так же, как и он для меня», – подумала Сибилла. И это раздражало ее больше всего. Ей просто невыносима была одна мысль о том, что ее могут не замечать.
28 
