57 
После этого Квинелле стало казаться, что она или очень остроумно шутит или говорит необычайно умные вещи, потому что все, с кем бы она ни говорила, начинали смеяться.
После появления Рекса время как бы убыстрило свой бег, и когда вечер закончился, Квинелла подумала, хотя не могла припомнить ни единого слова из того, о чем там говорили, что это был, пожалуй, самый удачный званый обед.
Квинелла и Рекс бок о бок поднялись к себе на второй этаж в полном молчании, и только когда дошли до своих покоев, она быстро проговорила, боясь, что он может попрощаться с ней на ночь:
— Я должна… знать… вы должны… рассказать мне.
— Разрешите мне только снять свой наряд, — сказал он, — и я уверен, что вам тоже будет гораздо удобнее без своего парадного платья.
— Да… конечно, — согласилась она. Она пошла в свою комнату, а он в свою.
Служанка уже ждала ее. Уроженка Бенгалии, специально подобранная для нее в Калькутте, она обслуживала и других губернаторских жен и, как было записано в ее рекомендации, хорошо справлялась со своими обязанностями.
Она сняла с Квинеллы платье и драгоценности.
— Расчесать вам волосы, ваше превосходительство? — спросила она.
— Нет, сегодня не нужно, — ответила Квинелла. Служанка достала из гардероба халат из атласной ткани на подкладке — белый, отделанный кружевом и маленькими бантиками из голубого бархата. Квинелла надела его.
— Вы можете идти, Налини, — сказала она. — Я сегодня лягу позже.
Служанка выключила все светильники, кроме лампы у постели, и вышла из комнаты.
Квинелла опустилась на колени на белую пушистую меховую полость перед камином.
Поленья, сложенные высоким колодцем, начинали разгораться — пламя еще не охватило всю поленницу, но веселые и резвые огоньки уже пробивались на самый верх.
«По крайней мере в этой комнате уже никто не сможет спрятаться в камине», — подумала она.
Но сейчас ей уже совершенно не было страшно.
Она ждала. Ее сердце возбужденно колотилось в груди, а губы пересохли.
Открылась дверь, и вошел Рекс. На нем был длинный, типично английский халат, отделанный шнуром по воротнику и бортам, и это создавало впечатление, что он еще не успел переодеться.
Он направился к ней, и она быстро вскочила на ноги. Не дожидаясь, пока он подойдет, она спросила:
— У вас все… хорошо? Вы… не ранены? Он улыбнулся:
— Как видите — я вернулся к вам целый и невредимый, как и обещал.
— А тот… человек? Вы… нашли его?
— Да, я его нашел!
— И… что?
— Неужели это так важно? — спросил он. Она встретилась с ним глазами и уже не могла больше думать ни о чем, а только купалась в тепле его нежного, ласкового взгляда.
Он подошел к ней совсем близко.
— Вы спасли меня, Квинелла, и прежде всего я должен поблагодарить вас за это.
— Это случайность… чистая случайность, — сказала она. — Если бы я… не заблудилась… Если бы я… не услышала, как разговаривали… садовники…
— А разве не случайность, что мы встретились? — спросил Рекс. — Разве не случайность, что мы поженились и что вы, хоть я этого сначала и не осознавал, — именно та женщина, которую я искал всю жизнь?
Она смотрела на него широко открытыми глазами.
— Это… правда?
— Неужели вы думаете, что я смог бы сказать вам неправду так, чтобы вы бы этого не заметили?
Они молча посмотрели друг на друга. И Реке произнес:
— Нам нужно так много сказать друг другу, но сначала я хочу еще раз поблагодарить вас: не только за мое спасение, но и за слезы, которые увидел в ваших глазах, когда уходил.
Он сказал это очень мягким и проникновенным голосом, но в нем прорывалось какое-то более глубокое, сдерживаемое чувство, отчего Квинелла вдруг задрожала и опустила темные ресницы.
— Я боюсь, — неожиданно сказал Рекс.
— Боитесь? — искренне удивилась Квинелла.
— Боюсь испугать вас, если скажу, что у меня на сердце.
— Вы… не должны… бояться.
— Вы в этом уверены?
Квинелла не знала — то ли она сделала шаг к нему, или это Рекс притянул ее к себе. Она только поняла, что они совсем рядом друг с другом, и он сейчас почувствует, как бешено колотится ее сердце.
— Тогда, в коридоре, это был поцелуй просто в благодарность… — еле слышно сказал Рекс, — но сейчас мне хочется поцеловать вас совсем по-другому.
— Как — по-другому?
Не в состоянии произнести больше ни слова, почти задыхаясь, она молча подняла к нему свое лицо.
57 
