очень нудно 
120 
Прежде чем выйти, она ополоснула лицо холодной водой и попыталась пригладить волосы.
В лагере все спали, не считая охраны вокруг палаток. Везде царила глубокая тишина. Где-то здесь, совсем близко, спал Джордан. Она снова остро вспомнила, как его нагое тело лежало рядом с ней в постели, как его рука властно ее обнимала.
Она поскорее оттолкнула от себя это воспоминание. Она не хочет думать о Джордане, а тем более — о тех днях в Дэлвинде. Реакция ее тела стала слишком привычной, чтобы не…
В палатке воран все еще горела лампа.
Может, ей стало хуже? Последние несколько шагов Марианна преодолела почти бегом и поспешно откинула закрывающее вход полотнище.
У самого входа она застыла неподвижно. Алекс свернулся на подстилке рядом с воран, приникнув своей кудрявой головой к ее обнаженному плечу.
При виде этого Марианну пронзила острая боль. Даже когда они спорили, связь между ними была очень заметной, а в эту минуту их можно было бы принять за мать с сыном.
Наверное, у нее вырвался какой-то возглас, потому что воран открыла глаза и взглянула на замершую у порога девушку.
Марианна сделала еще шаг и оказалась внутри палатки.
— Наверное, он вам мешает. Я сейчас его заберу.
— Нет! — воран крепче обхватила Алекса. — Это — здоровое плечо. Он только что заснул. Оставьте его в покое.
— Если вам он не мешает, значит — ему неудобно. Ему надо лечь по-настоящему.
— Разве похоже на то, что ему неудобно? — вызывающе взглянула на нее воран. — Это вам мешает то, что он здесь. — Она кивком головы указала на низенький табурет, стоявший у постели. — Садитесь. Нам надо поговорить.
— У меня нет желания разговаривать. К тому же мы разбудим Алекса.
— Сейчас его мог бы разбудить разве что трубный глас. Он не спал всю прошлую ночь, обрабатывал мне рану. Джордан не мог заставить его лечь. Он и сейчас бы не заснул, если бы совсем не замучился. — Она посмотрела на Алекса, нежно разгладив рукой его спутанные кудри. — Он совсем на вас не похож. Он темный, а вы светлая.
Марианна неохотно подошла и уселась на табурет.
— Он похож на нашу мать.
— Он красивый мальчик. Наверное, она была очень хороша собой.
—Да.
Ана Дворак снова перевела взгляд на Марианну:
— Вы ревнуете. Вам не нравится, что он здесь со мной.
— Я не ревную! Я понимаю, что вы ранены, но он ведь еще ребенок. Ему не следовало обрабатывать… — Марианна оборвала себя и устало кивнула. — Да, вы правы. Кроме него, у меня никого и ничего нет. Я не хочу его потерять.
— Вы его не потеряете. Вы дарили ему любовь и исполняли свой долг в течение всей его жизни. Это привязывает его к вам. — Она невесело улыбнулась. — Поверьте мне. Я эту истину знаю прекрасно.
— Но вы решили порвать эту связь с Джорданом.
— Потому что тогда я была юна и эгоистична. Я вышла замуж за слабого человека, который думал, что сможет украсть мою силу и подчинить меня себе. Когда он увидел, что я этого не допущу, он возненавидел меня. Моя жизнь стала невыносимой. Я была чужой и одинокой в этой холодной стране. Мне надо было оттуда вырваться.
— И оставить вашего ребенка.
— Вы что же, думаете, я этого хотела? Я его любила! Он был моим единственным спасением! Но я больше не могла там оставаться. — Она пожала плечами. — Если бы я осталась, он все равно потерял бы меня.
— Я так не считаю.
— Вот как? — Она сверкнула глазами. — Мой муж начал меня избивать. У меня вспыльчивый характер, и я бы долго такого не выдержала. Я бы убила его! — Она сардонически улыбнулась. — Я предпочла побег из Англии перспективе быть повешенной. Не сомневаюсь, что вы бы остались и кротко сносили все оскорбления ради того, чтобы выполнить свой долг.
— Нет, во мне нет кротости, и я, наверное, бежала бы из Камбарона, как и вы. — Она помолчала. — Но я нашла бы способ увезти своего ребенка.
— Как это следовало сделать мне, — прошептала воран. — Я не отрицаю своей вины. Вы думаете, я не раскаиваюсь в том, что сделала? Тогда это казалось невозможным, но мне следовало найти выход. — Она снова взглянула на Алекса. — Но жизнь достаточно меня за это наказала. Поначалу я просто была счастлива, что снова вернулась в Кассан, но потом я начала думать о Джордане. Каждый раз, видя ребенка, я с новой силой осознавала, чего лишилась. — Она нежно провела пальцем по лбу Алекса. — Я не чудовище. Даже если бы это было возможно, я не украла бы у вас такие вот минуты.
120 
