Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
47 
— Нашли его? — спросил Чавез.
— Он на Антигуа. Мы туда едем.
— Будь очень убедительным, Гомез.
— Он там с женой и маленьким сыном. Все пройдет быстро и легко. — Гомез повесил трубку.
«Да, наличие жены и ребенка очень облегчает получение информации», — подумал Чавез. Он сам так часто этим пользовался.
У Дестина есть сын. У какого-то ублюдка — сын!
Он неожиданно ощутил ярость. У него тоже есть сын, но нет возможности учить его. А этот тупой Дестин может. Наверное, это удивительно приятно лепить человеческое существо по своему образу и подобию. Свое продолжение, свое будущее.
Его сын…
Гален разливал кофе, и она не могла оторвать взора от его рук. Сильные кисти, ногти овальные, красивые, пальцы длинные, изящные и умелые. Она почувствовала, как ее охватил жар при воспоминании, насколько умелые.
— Десерт? — спросил Гален.
Она подняла глаза и увидела, что он улыбается. Негодяй. Он знал, о чем она думает.
— Нет, спасибо.
— Уверена? У меня яблочный пирог. Барри крошил тесто, чтобы посыпать сверху.
Она улыбнулась сыну.
— Тогда придется попробовать.
— Я помогу. — Барри вскочил и кинулся за Галеном на кухню.
Она слышала, как они болтают и смеются.
— Ему нравится Гален. — Доминик помолчал. — Но меньше, чем тебе.
Елена сидела молча. Она все время ждала, когда он выскажется. Доминик слишком хорошо ее знал, чтобы не понять, что происходит между ней и Галеном. Надо быть слепым, грустно решила она. Гален никогда не касался ее в чьем-либо присутствии, но обещание свое он сдержал. При малейшей возможности он ее трогал, и она, забыв про осторожность, уже ждала этих прикосновений. Впрочем, зачем врать самой себе? В его присутствии ее одолевала похоть.
— Не огорчайся, — заметил Доминик. — Я тебя не сужу. Знаю, через какой ад тебе пришлось пройти. Если Гален помогает тебе обрести себя, я ему благодарен. — Он поколебался. — Но должен признаться, я беспокоюсь. Ты ведь очень мало о нем знаешь. Он человек сложный и не слишком стабильный.
Она понимала, что это еще слабо сказано.
— Я не ищу в нем партнера на всю жизнь, Доминик. Возможно, мы уедем отсюда, и я больше никогда его не увижу.
Он все еще выглядел озабоченным.
— Прости меня. Это не мое дело.
— Да нет, ваше. — Она наклонилась и положила ладонь на его руку. — Мы ведь одна семья.
Он улыбнулся.
— Все правильно. — Он сжал ее руку, прежде чем отпустить — Я говорил тебе, что Барри теперь умеет играть новую мелодию?
— Господи! — Гален перевернулся вместе с ней. Он дышал с трудом, хватал воздух ртом. — Или мне правильнее будет сказать… эврика?
Господи, как же ее трясло. Елена впилась ногтями в его плечи.
— Помолчи.
— Не могу — очень счастлив, — Он теснее прижал ее к себе. — Я удивительно хорош или что?
— Не льсти себе, — ответила она дрожащим голосом. — Всего лишь оргазм.
— Так это же как первый миллион на Уолл-стрит заработать.
— И ты вне себя от радости.
— Угу. — Он снова сжал ее в объятиях. — Видишь, не так уж много потребовалось времени. Ничего с тобой нет такого, чего Гален не может исправить.
— Классный проблеморешатель. — Она перестала улыбаться. — Вызов принят. Проблема решена.
— Ничуть. — Он поцеловал ее. — Просто гигантский шаг в нужном направлении. Для достижения идеала потребуется еще очень много времени.
«Сколько?» — внезапно подумала она.
«Ты ведь очень мало о нем знаешь», — прозвучал у нее в мозгу голос Доминика.
Тем не менее, ей казалось, что она знает его хорошо. Она знала его тело, его шутки. Она смеялась с ним вместе и делила с ним опасность. Но Доминик был прав. Разве можно по-настоящему понять человека, прежде чем узнаешь, что сделало его таким, какой он есть?
Он поднял голову.
— Что-то не так? — спросил Гален.
Он, как обычно, мгновенно почувствовал ее настроение.
— Что может быть не так?
— Это ты мне скажи.
Она отвернулась.
— Хотелось бы немного больше узнать о человеке, который подарил мне мой первый оргазм.
— Да брось, таинственные мужчины всегда более сексуальны. — Он вгляделся в нее. — Ты говоришь серьезно.
— Я понимаю, что не имею права лезть…
— Заткнись, — грубо перебил он. — Ты хочешь знать. Валяй, спрашивай.
— Почему ты занимаешься такой работой? Похоже, денег у тебя хватает. Зачем рисковать?
— Привык. Я начинаю тосковать. Попытался бросить несколько лет назад, так едва не свихнулся. У меня нет никакого призвания. Я не могу рисовать, как Джадд. Я всего лишь палочка-выручалочка и, как ты говоришь, проблеморешатель.
47 
