31 
Конюх сделал, как ему было велено, а маркиз велел Бену:
— Ты наблюдай за дверью.
Спешившись, он привязал Сарацина к воротам, а потом подошел к двери и повернул ручку.
Маркиз рассчитывал, что в это время дня она вряд ли заперта, и не ошибся.
Он попал в маленький холл с узкой лестницей на одной стороне, ведущей к спальням.
Перед ним было две двери, и маркиз на мгновение замешкался, выбирая, а потом открыл правую.
Интуиция его не подвела.
За столом в центре комнаты сидел молодой мужчина и разглядывал портрет работы Ван Дейка, который стоял перед ним.
Увидев маркиза, он испуганно вскочил.
Маркиз подумал, что у этого человека очень неприятная внешность и бегающие глаза только усугубляют это впечатление.
С первого взгляда было ясно, что ему нельзя доверять.
Маркиз подошел к столу и положил руку на портрет.
— Как вы посмели ворваться в. мой дом и украсть мою собственность! — сказал он. — Я заберу вас в участок, и вы предстанете перед судом. Я думаю, вам известно, какое наказание полагается за кражу?
Фред Коттер не отвечал, и маркиз готов был поклясться, что слышит, как стучат его зубы.
— Виселица, — продолжал маркиз, — или тюрьма. Это ваше первое преступление?
Внезапно Фред Коттер упал на колени.
— Простите меня, милорд, простите меня! — взмолился он сквозь слезы. — Моя мать больна, а у меня нет денег, чтобы заплатить за лекарства, которые доктор выписал ей. Я только хотел спасти свою мать!
— Неужели вы не осознавали, что полиция будет искать преступника, и вас непременно поймают?
— Я знаю, я знаю! — рыдал Фред Коттер. — Но я не мог придумать, как еще спасти свою мать.
— Я полагаю, вы понимаете: весьма маловероятно, что вам удалось бы продать такое ценное и известное полотно? — с презрением спросил маркиз.
— Я этого даже не знал, я первый раз решился на кражу, и думал только о том, что должен спасти свою мать.
Десятью минутами позже маркиз вышел из Гейбл-Коттедж с портретом в руках.
Фред Коттер, рыдая, полз за ним на коленях, умоляя его не обращаться в полицию.
— Если вы когда-нибудь еще осмелитесь забраться в мой дом, — предостерегающе сказал маркиз, — я не посмотрю на то, что вы бедны.
Он сурово взглянул на грабителя и добавил:
— Можете сказать своему доктору, чтобы он посылал мне счета на лекарства, которые — нужны вашей матери, — и я бы на вашем месте не стал рассказывать ей о том, как она едва не потеряла сына!
— Я обещаю, я обещаю! — восклицал Фред Коттер.
Выйдя за ворота, маркиз передал картину Дику. Тот положил ее на седло и, придерживая портрет обеими руками, пошел рядом с лошадью, которую вел под уздцы Бен.
Они возвращались в замок другой дорогой, которая была длинной, зато ровной, а сам маркиз снова поехал через поля. Он проявил такое милосердие к Коттеру не только из-за его жалостливого рассказа о матери.
Маркиз считал, что будет большой ошибкой позволить всем в округе узнать, насколько легко проникнуть в его дом: там было слишком много ценных вещей.
Например, украшенные алмазами и другими драгоценными камнями табакерки.
Или собрание севрского и дрезденского фарфора.
Или уникальная коллекция древнего оружия и картин, которые привели бы в восторг любого искушенного зрителя.
«Придется немедленно нанять двух сторожей, чтобы это не повторилось!» — сказал себе маркиз.
Вернувшись домой, он увидел, что мистер Ньютон и мистер Рейнольдс ждут его в холле.
— Я вернул картину, — сказал им маркиз, — но вы проявили небрежность и виноваты в том, что дом ночью не охранялся. С этого дня, — строгим голосом продолжал он, — у нас должны быть два сторожа, которые будут каждый час делать обходы. Рамы на окнах и двери на первом этаже должны быть укреплены, чтобы никто, даже разбив стекло, не мог проникнуть в замок.
Не дожидаясь ответа, он направился в столовую и присоединился к лорду Эйвондейлу, который как раз завтракал.
Маркиз ничего не сказал ему о том, что случилось, но не переставал задаваться вопросом, кто предоставил им сведения, которые позволили вовремя вернуть портрет.
После завтрака он пошел к себе в кабинет, и когда появился мистер Рейнольдс, спросил у него:
— Вы узнали, кто написал записку, Рейнольдс? Должен же я по крайней мере поблагодарить этого человека!
— Понятия не имею, кто это мог быть, милорд, — ответил мистер Рейнольдс.
Видя, что он колеблется, маркиз нахмурился:
31 
