42 
Джейк имеет в виду ее! Но это было бы ужасно.
— Почему ты так уверен в этом?
Джейк легонько дотронулся до медальона на ее шее.
— Портрет в твоем медальоне — фотография жены Винсента. Вчера я видел газетную вырезку с их свадебным фото. Никаких сомнений, Эмбер.
— Ну, тогда мы должны поговорить с самим Винсентом, — нервно сказала она.
— Незачем.
— Да, но этот человек, возможно, мой отец! — вскричала Эмбер. — К сожалению. Как бы я хотела, чтобы моими родителями были Энгус и Элизабет и чтобы я никогда не слышала о Винсенте Сент-Оноре. — Ее глаза наполнились слезами.
— Дорогая, он даже не станет нас слушать. Надо ждать результатов теста Джинни.
— Я не могу ждать, мне надо его увидеть! Я покажу ему медальон и поведаю свою историю. Посмотрим, что он на это скажет! О, пожалуйста, Джейк, давай покончим с этим немедленно, — умоляла она.
Надо сделать это прежде, чем я передумаю, до того, как Джейк заберет меня домой и я забуду про существование и «Бо Риваж», и Сент-Оноре, лихорадочно размышляла она.
Пауза затянулась. Потом он нехотя сказал:
— Хорошо. Если ты действительно этого хочешь…
Путь через горы был очень тяжелым. А тут еще тропический шторм. Джейк едва разбирал дорогу, хотя «дворники» работали беспрерывно.
— Сто шестьдесят дюймов осадков в год, — прокомментировал он погоду.
— Все выпало сегодня, — добавила Эмбер.
Странным образом разбушевавшаяся стихия вызвала у Эмбер душевный подъем. Это было гораздо увлекательнее, чем то, что пришлось пережить за последнее время. Джейк отличный водитель, человек, на которого можно положиться.
Наконец Джейк сказал:
— Смотри, радуга! Ненастье проходит.
— Две, три… о, я насчитала четыре радуги, какая красота!
— Красота. Давай передохнем.
Он остановил машину.
— Ты, наверное, совсем вымотался за рулем. Достань еду, которую Ипполита дала нам в дорогу. Банановые лепешки и цыпленок в чесночном соусе. Я съем это, если ты не возражаешь.
— Что, банановые лепешки?
Он окинул ее многозначительным взглядом.
— Нет, чеснок.
Эмбер порозовела. Она наклонилась и взяла кусочек цыпленка. Он последовал ее примеру, но тут же отложил цыплячью ножку и потянулся к ней, прикоснувшись ладонью к ее щеке. Она хотела было сказать что-то, но его губы встретились с ее губами, и она забыла обо всем. Это был нежный и в то же время настолько эротичный поцелуй, что внутри у нее все растаяло. Она чувствовала требовательный зов прильнувшего к ней тела. В объятиях Джейка Эмбер ощущала себя в безопасности от всего, способного ранить ее сердце. Его руки гладили ее тело, расстегивали пуговицы блузки.
— Нет-нет, мы должны остановиться, ты сказал… — запротестовала она.
— Я люблю тебя, — шептал он ей на ухо.
Эмбер похолодела и, поймав его взгляд, воскликнула:
— Что… что ты сказал, Джейк?
Он целовал ее губы, плечи и грудь, без конца повторяя:
— Я люблю тебя.
Ее сердце екнуло.
— А теперь послушай, как бьется мое сердце, — попросил он и притянул ее к себе. Сдерживая дыхание, она положила руку ему на грудь. Его сердце металось подобно пойманному в клетку зверю. — Я хотел этого всегда, с той минуты, как тебя встретил. Я сразу увидел, что ты, как никто другой, способна глубоко чувствовать и переживать, мне казалось нечестным заставить тебя разделить мою жизнь.
— Почему?
— Я же говорил тебе… Работа военного корреспондента…
Эмбер нежно поцеловала его.
— Ты просто идиот.
Она вспомнила об Энцо и поежилась.
— Если только…
— Нет, не беспокойся, забудь о прошлом, — быстро проговорил он, читая ее мысли. — Теперь мы вместе. Я хочу, чтобы мы были счастливы, Эмбер!
— И я, — подхватила она. — Целуй же меня скорее, целуй!
Ее руки уже стягивали с него рубашку, обрывая пуговицы. Ее желание росло. Они были в браке и любили друг друга — могла ли она отказать ему! Когда его язык стал пробовать на вкус ее соски, по ее телу прошла жаркая волна. Это было больше чем секс, чем примитивное желание. Держа ее властными руками, он приказывал:
— Люби меня!
— Дорогой, я люблю тебя…
Его рот исследовал все изгибы ее тела, руки ласкали грудь, пока она не почувствовала себя растворяющейся в неизбывной сладости ощущений. Она застонала.
— Ты не хочешь, чтобы я остановился? — глухо звучал голос Джейка.
42 
