17 
— Ужин при свечах. — Он кивнул на четыре горящие в канделябре свечи. — Можно было бы сослаться на любовь к романтике, но на самом деле здесь просто нет электричества.
— Я помню, ты говорил, что его отключили. Как долго я спала?
— Около девяти часов. — Джейк присел рядом с ней на кровать и взял с подноса тарелку. — Твоя маленькая прогулка вымотала тебя.
— Да. — Она взяла тарелку и ложку из рук Джейка. — Что это?
— Тушеная баранина. Очень вкусно. Я сам приготовил.
Это действительно было вкусно. Легкий бульон с изысканными приправами. Некоторое время Мэри ела молча, а потом спросила:
— Ты умеешь готовить?
— У меня много талантов. Во время нашей предыдущей встречи у меня хватило времени только на то, чтобы показать лишь один из них.
Мэри не поднимала глаз от тарелки.
— Где ты научился готовить?
— В Квинсленде.
— В Австралии? А есть какое-нибудь место на земле, где ты не бывал?
— Есть. Но таких мест очень мало. — Джейк убрал прядь волос с ее лица.
Этот простой жест показался Мэри поразительно интимным. Но она постаралась не реагировать на него и продолжала есть. Потом со вздохом сказала:
— Я была только в Соединенных Штатах и Великобритании.
— Ты многое упустила. Каждому человеку стоит побывать в Австралии' Это словно путешествие на другую планету. — Он посмотрел на ее пустую тарелку. — Ты не наелась? Хочешь еще?
— Нет, спасибо. Он улыбнулся.
— Ты всегда была вежливой девочкой…
Его улыбка медленно исчезла. Он взял салфетку и вытер Мэри губы, словно она была маленьким ребенком.
— Но ты больше не маленькая девочка, не так ли? Джейк положил ложку и тарелку на поднос и встал.
— Время купания. Душа нет, но есть огромная ванна и флакон английского шампуня, который Бруно нашел для тебя на том же лотке, где он купил все это. — Джейк указал на мерцающую груду ткани на стуле в дальнем конце комнаты и пару шелковых тапочек рядом на полу. — Щетка на комоде. Почему бы тебе не попытаться расчесать волосы, пока я приготовлю ванну?
Прежде чем она успела ответить, он ушел, и мгновением позже Мэри услышала звук льющейся воды. Она сбросила покрывало и шагнула к груде одежды на стуле. Два восточных халата, оба с квадратным, низким вырезом на шее — один из изумрудно-зеленой парчи, другой из переливающегося шелка цвета морской волны. Никакого нижнего белья. Ну по крайней мере это не гаремные шаровары, подумала Мэри.
Она взяла шелковый халат и нашла на комоде щетку. Затем села на кровать, скрестив ноги по-турецки, и начала болезненный процесс расчесывания спутанных волос.
— Готова? — Джейк стоял в дверях ванной.
— Насколько возможно. Я не могу распутать волосы.
— Я займусь этим.
Она настороженно взглянула на него. — Ты?
— Чему ты удивляешься? — Джейк улыбнулся с издевкой. — Мы ведь не чужие друг другу. Я даже помогал тебе однажды принимать душ. — Его улыбка погасла. — Я хочу увидеть тебя.
Мэри встала, бросила щетку и одежду на стул.
— Ты прав. Не знаю, чему я удивилась.
Она стянула через голову свою тунику и отбросила ее в сторону.
— Мне повернуться, чтобы ты мог все рассмотреть?
Джейк стоял в полной неподвижности, его взгляд медленно скользил по ее обнаженному телу.
— Это не обязательно.
— Думаю, ты должен быть разочарован. От меня остались кожа да кости. — Она очень старалась, чтобы по ее голосу Джейк не мог понять, что ей небезразличен его взгляд.
— Я ничуть не разочарован. Ты очень тоненькая, но твои груди стали полнее… — Его взгляд опустился ниже, к темному треугольнику волос, и Мэри почувствовала, как все внутри нее сжалось. — Ты очень красива.
— Чепуха. — Она повернулась и пошла в ванную. — Я не красивая и никогда не была такой.
Ванная бьыа выложена уже знакомой ей синей и зеленой мозаичной плиткой. Со вздохом удовлетворения Мэри погрузилась в горячую воду, покрытую белоснежной шапкой пены, и закрыла глаза.
— Как хорошо…
— Ты не очень-то стесняешься показывать свое тело.
Она открыла глаза. Джейк стоял в дверном проеме, закатывая рукава своей черной рубашки.
— Или это было сделано специально, чтобы показать мне, как мало я смущал тебя тогда?
— Ты ожидал от меня стыдливости? — Мэри спокойно смотрела на него. — Охранники видели меня голой каждый раз, когда я принимала душ. Им нельзя было трогать меня, но никто не запрещал смотреть. Я привыкла к мужским взглядам.
17 
