Последние отзывы

  27  

Лора слегка улыбнулась.

— Только мы и шумели. Как ты думаешь, у него все в порядке? — обеспокоенно спросила она, откладывая нож, которым резала помидоры.

— Конечно. — Он беспомощно тыкал ножом, явно не понимая, что надо делать. Тронутая его беспомощностью, Лора взяла нож и показала, как чистят лук.

Он с несчастным видом пытался повторить ее движения. Но зато, когда у него наконец получилось, лицо его засияло. Лора взяла доску с нарезанным луком и повернулась к сковороде.

— Я смотрю, ты все приготовил для детей. Пособия по воспитанию, салфетки, детское питание… А что, если бы я велела тебе отдать детей в приют?

— Отдал бы все это в социальную защиту. Кстати, ты не хочешь позвонить Люку?

— Зачем?

— Ну, он наверняка слышал о шторме и беспокоится, как ты добралась. Или… боишься, что к телефону подойдет его жена?

— Макс, — раздраженно сказала Лора, — у Люка прекрасная семья. Он мой начальник, и это все. Если хочешь знать, почему он обнимал меня, так это потому, что я сказала, что приезжает мой бывший любовник и что, судя по его телефонному звонку, меня ждут какие-то неприятности.

Несколько долгих секунд он не отводил взгляда от ее напряженного лица.

— Это правда! — воскликнула она.

— Значит, ты не хочешь звонить ему?

— Нет!

— Значит, — настаивал Макс, — когда ты так горевала, что должна уехать…

— Ох, отстань от меня! Я горевала из-за детей. И из-за Фэй с Дэниэлем.

— А-а. — В его голосе слышалось сомнение.

— Не приставай ко мне.

Он взъерошил ей волосы. Она попыталась пригладить их, он засмеялся и схватил ее за руку.

— У тебя лук в волосах. Стой спокойно, я его выну.

Лора замерла. Он долго гладил ее волосы, а она затаила дыхание, настолько приятны были его прикосновения. И вдруг представила, как его руки скользнут с головы к плечам, потом опустятся на ее талию…

— Мы с тобой как обезьяны в зоопарке! — вскричала она. — Ты будто ищешь блох в моей голове.

Он рассмеялся грудным смехом.

— У тебя несравненное чувство юмора, Лора. Я никогда так не смеялся с тех пор, как мы…

— Ну что, все? — в панике вскричала она. Он вздохнул.

— Что — все?

— Лук.

— Да! — Он снова рассмеялся и опять взъерошил ей волосы. Она буквально отпрыгнула от него. — Извини. Я не знал, что так больно.

— Мне просто не нравится, что ты это делаешь, — солгала она, все еще ощущая прикосновение его длинных нежных пальцев. — Я чувствую себя как… как…

— Как собака, обезьяна или слониха?

— Как домашнее животное, которого ласкает хозяин. Так что убери руки, а то я могу укусить.

— Ну ладно. Пойти посмотреть, как там Ке-ренза? Или ты сама хочешь это сделать?

— Я готовлю. Иди сам.

— Очень хорошо. Я скоро.

— Не торопись.

Спустя буквально несколько минут Макс снова был на кухне.

— Они оба в порядке, — с сияющим видом объявил он. — Перран весь раскрылся, спит на боку. У него такие длиннющие ресницы! А у Керензы волосы — чистый шелк. Тебе не кажется, что она слишком много спит?

Как все это ему нравится! — подумала Лора.

— Ужин будет готов через пять минут, — сказала она.

— Через пять минут! Вот это быстро!

— Открой пока вино.

Он опять был слишком близко. Ей не хватало воздуха. О, Господи, как же избавиться от переполняющих ее чувств? Она чувствовала себя совершенно измотанной, как будто шторм потрепал ее тело, душу и ум.

— Хорошая мысль.

Он наконец отошел от нее. А она уже готова была убить его. Или же прижать к стене и зацеловать до смерти это улыбающееся лицо…

От этой мысли ее бросило в жар, и она чуть не выронила дуршлаг.

— Становится вполне уютно, не правда ли?

Мы тут, как настоящая семейная пара, готовим ужин, за окном ливень и шторм… — удовлетворенно сказал Макс. — Я часто думал, что значит быть отцом. Это, наверное, здорово.

Часто думал? Насколько же жестока жизнь! Какой же ты дурак! — хотелось ей закричать во весь голос. Ты и есть отец. Неужели ты не способен узнать собственного сына?

И почему ему не захотелось быть отцом пять лет назад? Почему не захотелось обзаводиться семьей? И зачем все время показывать ей, каким хорошим отцом он может быть?

Ей было нестерпимо больно. Она чувствовала себя обделенной. Ведь у нее мог быть ребенок. И он называл бы ее мамой…

Черт возьми! Что толку мучить себя? Может, если он узнает, что с ней произошло, он начнет наконец думать, что говорит, и перестанет разбивать ей сердце. Но она не могла заставить себя сказать ему правду. Да и как это отразится на Перране и Керензе?

  27