очень нудно 
30 
Он очень нежно поцеловал ее, пальцы продолжали ласкать ее грудь.
Он двигался именно так, как она хотела. Набирая силу, быстрее и быстрее, непрестанно целуя ее, шепча ласковые глупости о том, как любит, обожает ее. Все это невероятно возбуждало, пока наконец ее тело не исполнилось неистовой ярости, и она вся изогнулась и прильнула к нему, чтобы усилить ощущение, которое проникло в каждую клеточку ее существа. Наконец они в изнеможении оторвались друг от друга, разгоряченные и удовлетворенные.
— Я не могу поверить, — прошептал он. — Никогда не думал, что смогу испытать такое…
Лора вообще не могла говорить, с ее губ сорвался только слабый вздох.
Он крепко обнял ее. На Лору нахлынула волна тепла и счастья. Она чувствовала, как растворяется в Максе, плывет навстречу чему-то чудесному, загадочному. И она отдалась этому чувству, не задумываясь о будущем, прошлом и настоящем.
Она почувствовала, что Макс подхватил ее на руки и несет наверх. Потом она оказалась на кровати, под одеялом, тесно прижавшись к теплому телу Макса.
Лора улыбнулась, почувствовав, как он тесно придвинулся к ее ягодицам и ногами обхватил ее ноги, одновременно нежно целуя ее плечо и ухо.
Оттого, что Макс был рядом, ее охватило необыкновенное спокойствие.
В первый раз они предавались любви совершенно иначе. Это тоже произошло быстро и с такой же страстью, но к страсти примешивалось отчаяние, поскольку Макс уезжал в Париж.
Лора лежала, прислушиваясь к ровному дыханию Макса, шуму дождя и ветра за окном. И еще они тогда были более жадными. Эгоистичными. Что-то явно изменилось.
Внезапно ее охватила дрожь. Ведь только один из них мог практиковаться в любви с тех пор. Макс предавался любви с Фэй. И со сколькими женщинами еще?
Сквозь шум дождя прорвался другой какой-то звук. Звук, от которого она задрожала еще сильнее. Кто-то терпит бедствие в море.
Лора замерла. Она встала с кровати, хотя понимала, что вряд ли что увидит. Наспех натянув рубашку и джинсы, подбежала к окну. Ничего. Темно, хоть глаз коли.
Она прижалась носом к стеклу, вспоминая ту жуткую ночь, когда погиб отец.
— Господи, спаси эти бедные души, — прошептала она.
Потом обернулась и посмотрела на спящего Макса. Ее охватил приступ любви, когда она увидела его спокойное во сне лицо. Жизнь такая загадка. Нельзя терять ни минуты. Но…
Нервы были на пределе, все чувства перемешались. Как бы она ни любила его, она понимала, что будущего у них нет. Несмотря на всю свою ветреность и неверность, он хотел детей, а она была бесплодна.
Лора глубоко вздохнула, задумавшись о том, что ждет их обоих. Она вспомнила, что говорила ей мать в день похорон отца. Все ее фразы начинались со слов: «Если бы только» и «Я так хотела бы».
У нее есть надежда на счастье. И она не упустит его, не важно, сколько это счастье продлится. Никаких обязательств. Она и Макс… Вместе на несколько дней, на неделю, на месяц… Это стоит того, несмотря на боль неизбежной разлуки. Пусть так. Она вытерпит боль.
Испугавшись вдруг своего решения, она спустилась вниз поставить чайник. И остановилась у двери маленькой спальни. Без Макса она могла заставить себя взглянуть на Керензу.
Уняв поднявшуюся дрожь, с сильно бьющимся сердцем, она на цыпочках вошла в комнату и опустилась на колени возле детской кроватки.
Красота девочки поразила ее. Она выглядела такой беспомощной и беззащитной, что у Лоры защемило сердце. Ей захотелось взять на руки малышку, потрогать ее маленькие пальчики и ушки.
Она протянула дрожащую руку и дотронулась до золотистых локонов. С трудом сдержавшись, чтобы не схватить ее на руки, она закрыла глаза и представила себе, как баюкает ее на руках, ходит с ней взад-вперед по комнате, напевает ей колыбельную.
У нее никогда не будет детей. Она упустила свой шанс. Сейчас она особенно остро почувствовала, что значит быть матерью.
Она хотела Макса, несмотря на все его недостатки и слабости. И она хотела от него детей. Страдание раздирало ее. Слезы ручьем полились по лицу. Она взяла в руки мягкого медвежонка и прижала к себе, выплакивая в него свое горе. Керенза тоже неожиданно заплакала. Глядя на нее сквозь пелену слез, Лора была не в состоянии пошевелиться. Придя в ужас при мысли о том, что ей придется взять девочку на руки, успокаивать ее, вести себя как ее мать… она разрыдалась.
— Лора, дорогая!
— О, нет!
30 
