очень нудно 
54 
Какое-то время дон Эктор сосредоточенно изучал расположение шаров на столе, потом опять заговорил:
Как и братья Мадеро, Альфонсита училась в Европе. Как и они, приняла близко к сердцу революционные идеи.
Он сделал рукой тот же самый странный жест, который Джон Грейди запомнил у дуэньи Альфонсы, когда они играли в шахматы.
В общем-то она так и не рассталась со своими пламенными идеями… Каторсе.
Дон Эктор наклонился, ударил, потом выпрямился и стал мелить свой кий. Потом покачал головой и заговорил:
То, что годится для одной страны, не подходит для другой. Мексика – это не Европа. Впрочем, это сложный вопрос… Дед Мадеро был моим падрино… Крестным. Дон Эваристо. Это было одной из причин, по которым мой дед оставался верен ему до конца. Дон Эваристо был удивительным человеком. Очень добрым. Очень честным. Сохранял лояльность режиму Диаса. Когда Франсиско опубликовал свою книгу, дон Эваристо никак не хотел поверить, что это он ее написал. Впрочем, в книге не было ничего ужасного. Возможно, сбивало с толку только то, что ее автор состоятельный молодой асьендадо… Смете.
Дон Эктор наклонился и с треском вогнал седьмой шар в боковую лузу. Потом обошел стол кругом.
Они поехали учиться во Францию. Он и Густаво. И многие другие их сверстники. Они вернулись полные разных идей. Но при этом между ними не было согласия. Ну что на это сказать? Родители отправили детей в Европу за новыми идеями, так? Отлично. Дети поехали, старательно учились и набрались этих самых новых идей. Но когда они вернулись и открыли свои чемоданы, в их багаже не нашлось ничего общего.
Дон Эктор сокрушенно покачал головой, словно то, как стояли шары, внушало ему тревогу.
Им удавалось прийти к согласию только насчет фактов. Насчет фамилий, зданий, важнейших дат… Но только не насчет идей… Люди моего поколения в этом смысле проявляют куда большую осторожность. Мы все-таки не верим, что можно улучшить человеческую природу, апеллируя к рассудку. Нет, это чисто французская идея.
Он намелил кий, сделал шаг, другой, потом наклонился, ударил и снова принялся изучать положение шаров на столе.
Будь бдительным, храбрый рыцарь. Нет чудовища страшнее, чем разум.
Дон Эктор посмотрел на Джона Грейди, улыбнулся, потом перевел взгляд на стол.
А это мысль Дон Кихота. Очень испанская… Но даже великий Сервантес не предполагал, что может возникнуть такая страна, как Мексика. Альфонсита говорит, что я просто эгоист и потому не хочу послать Алехандру учиться. Возможно, она права… Наверное, так оно и есть. Диез.
Куда отправить?
Асьендадо наклонился над столом, готовый ударить. Потом он внезапно выпрямился и посмотрел на своего гостя.
Во Францию. Послать ее учиться во Францию.
Он снова принялся мелить кий, изучая позицию.
Но почему я так волнуюсь? Она просто возьмет и уедет. Если ей захочется. Кто я такой? Ну что с того, что я отец? Что такое отец? Ровным счетом ничего.
Он наклонился, ударил, и очень неудачно. Потом отошел от стола на несколько шагов.
Видишь? Эти мысли вслух только мешают играть. Думать вредно. Французы проникли в мой дом и испортили мою игру. Они способны на любую пакость.
Джон Грейди сидел на кровати в темноте и держал в руках подушку, уткнувшись в нее носом. Он вдыхал запах Алехандры, пытаясь воскресить в памяти ее образ, услышать ее голос. Он прошептал сказанные ею слова: «Ты только скажи, что мне сделать. Я сделаю». Те самые слова, которые до этого он говорил ей. Она положила голову ему на грудь и плакала, а он обнимал ее, но не знал, что сказать. А утром она уехала.
В следующее воскресенье Антонио пригласил его в дом брата на обед, а потом они сидели под навесом у кухни, покуривали самокрутки и говорили о лошадях. Потом они переключились на другие проблемы. Джон Грейди поведал Антонио о том, как играл в бильярд с асьендадо, а Антонио, сидя в плетеном кресле, сиденье которого было затянуто парусиной, и, придерживая на коленях шляпу, внимал ему с приличествующей серьезностью, смотрел на горящую сигарету и кивал головой. Джон Грейди говорил, а сам смотрел на видневшиеся за пеканами белые стены хозяйского дома с его красной черепичной крышей.
Дигаме, куаль эс ло пеор: ке сой побре, о ке сой американо?[62]
Вакеро покачал головой.
Уна льяве де оро абре куалькьер пуэрта,[63] сказал он.
Антонио посмотрел на Джона Грейди, сбил пепел с кончика сигареты и заметил, что Джон Грейди, наверное, хотел бы знать его мнение, хотел бы услышать его совет, но кто может дать ему совет!
54 
