15 
Эта шикарная лестница, соединяющая пять этажей, обошлась ему дороже, чем многие тратили на постройку дома.
Включив сигнализацию, он открыл дверь в гараж и в полумраке прошел к покатой спортивной машине. Глубоко вздохнул: запах кожаных сидений явно успокаивал взвинченные нервы.
Одной рукой он нажал на рычаг автоматически открывающейся двери, другой набрал номер Миднайта на переносном телефоне.
— Миднайт, Хитер исключили из Стэнтонской академии для девочек. Прошу тебя забрать ее из школы.
— А как с совещанием по поводу бразильского проекта?
— Я проведу совещание без тебя. Ты с Хитер лучше ладишь, чем я.
— Но ты ведь ее отец.
Джошуа горестно вздохнул.
— Но не слишком талантливый в этой роли.
— Может быть, после окончания совещания вы с ней вдвоем куда-нибудь съездите? На ее выбор.
— Спасибо, Миднайт. Я очень признателен тебе.
— А я — тебе.
— И, пожалуйста, не гони машину, пока будете ехать.
Складная дверь гаража медленно поползла вверх, а яркий солнечный свет залил каждый укромный уголок.
Он уже собирался завести мотор, когда увидел припаркованную колымагу. Она заслоняла проезд в его гараж.
Машина была огромной и имела отвратительный зеленый цвет.
Он вскинул голову. Что за черт…
Джошуа вылез из машины и выхватил записку.
Быстро прочитав корявый почерк, он так же поспешно скомкал бумагу. Затем медленно расправил листок. Прищурился, перечитав имя владелицы и номер дома.
Хани Родригес. Кто это такая?
Судя по адресу, новая управляющая в доме Нелл.
Значит, новая противница.
Он посмотрел через запыленные стекла на груду старых коробок. Наверное, переезжает на новое место.
По соседству с ним.
Решительно направляясь к Филберт-Степс, он услышал, как мягкий голос напевал популярную сейчас любовную песенку.
Некоторым людям нечем заняться. Он остановился на последней ступеньке. Внизу показалась чувственная молодая женщина в облегающих зеленых шортах и летних босоножках на высоких каблуках. Она что-то напевала, поднимаясь по деревянным ступенькам. Казалось, она наслаждалась своей беззаботной жизнью.
Он посмотрел на нее пристальней. Внезапно по венам разлилось что-то теплое и животворное.
Возникло ощущение, что он ее знает, что с ней ему доводилось делить нечто сокровенное.
Да нет же, он никогда раньше не видел это праздное, беззаботное существо.
И не предполагал, что встретит что-либо подобное.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Джошуа с любопытством разглядывал причудливо одетую фигурку.
Потом его осенило: она любит зеленый цвет.
Зеленая машина. Зеленоватая бумага. Зеленые шорты. Зеленые босоножки.
Она — Хани Родригес. Он нутром это чувствовал.
Загорелые щиколотки и точеные икры. Чувственные бедра.
Она не худощавая — как раз в его вкусе.
Ее рыжие волосы поймали солнечный луч и, казалось, вспыхнули огнем. Он никогда не видел волос такого замечательного цвета. Они были разных оттенков рыжего, и каждый волосок светился по-своему.
Хани держала свою прелестную головку склоненной, даже когда всходила по лестнице и пела, так что он не мог разглядеть ее лица. Ему пришло в голову, не делает ли она это намеренно, пытаясь скрыть его.
На ней были зеленые прогулочные шорты и такого же цвета хлопчатобумажная рубашка с длинными рукавами. Огромные висячие серьги танцевали в ушах. Она казалась крупной сверху и полноватой в бедрах, но зато имела тонкую талию. Ноги великолепны.
— Прошу прощения, — пробурчал он с нарочитой суровостью. — Вы Хани? Новая управляющая у Нелл?
Она отпрыгнула, поперхнувшись на полуслове.
Посмотрела на него медленно, осторожно. Затем заразительная улыбка озарила ее лицо и показалась очень располагающей. Опять он почувствовал странное желание не вести себя официально, говорить с ней запросто.
Он должен был признать, что ее лицо вряд ли можно было назвать красивым. Просто живое и непосредственное, с выражением доброжелательности. И все же в ней была какая-то особенная красота.
Мягкость ее рта, бархатистость кожи он тоже заметил. Она нервно облизала губы, а у него при этом в пояснице что-то кольнуло.
Она подошла поближе, и он опять отметил, что у нее роскошное тело.
— Я вам задал вопрос! — настойчиво повторил он.
— Хани — это я. — Голос был мягким и немного дрожал, будто она чего-то боялась и не хотела выдать эту боязнь.
15 
