23 
— Но ты только что поселил Лешку на чердак! — возмутилась Зинаида.
— Вот именно — на чердак! А Маша так и будет жить в своей комнате. Все как ты хотела.
Зинаида только развела руками.
— Так я пойду за вещами? — спросил Алеша.
— Иди-иди, — разрешил Сан Саныч.
Я быстро, — сказал Алеша Маше. — Только чемодан соберу и к Женьке загляну. Обрадую их с Ксюхой — пусть готовятся быть свидетелями на нашей свадьбе.
Алеша ушел, и Сан Саныч тоже засобирался куда-то.
— А ты куда? — сурово спросила его Зинаида, собиравшаяся устроить любимому разнос.
— Надо кое-что сделать. Срочно, — сказал Сан Саныч, пытаясь проскользнуть мимо Зинаиды.
— Видали? Как мне нужно поговорить с тобой, так ты о делах вспоминаешь.
— Извини, больше ни минуты не могу…
— А кто чердак жениху отдал, а? Не знаешь?
— Потом, потом поговорим… — суетливо ответил Сан Саныч и выбежал из кухни.
Весь гнев Зинаиды обрушился на Машу.
— Ну? И что ты решила? «Не хочу учиться, хочу „жениться“? Опять жертвуешь собой, да? Почему ты не едешь учиться?
т— Мы с Лешей хотим поехать вместе, но у него сейчас не получается.
— Опять ты подстраиваешься под Лешу! Так же нельзя! Пусть он хоть один раз под тебя подстроится! Хоть чем-нибудь пожертвует!
— Нет, ты не права! Нельзя требовать жертвы от любимого человека!
— Да что ты говоришь?! — возмутилась Зинаида.
— Любовь — это когда ты готов пожертвовать для любимого всем чем угодно и ничего не ждешь взамен, — тихо объяснила Маша.
— Знаешь, у мужчин и женщин абсолютно разные мысли на этот счет. Мы, женщины, готовы отдать все, только бы быть рядом с любимым! А они, паразиты, все делают для того, чтобы уехать от нас за тридевять земель! — гремела Зинаида.
— Ну вот и неправда! Неправда! — защищалась Маша.
— Да? Ты же хочешь быть, как я, — невестой моряка. Вот и будешь всю жизнь сидеть и ждать, когда же твоего суженого попутным ветром к берегу прибьет!
— А я считаю, что это большое счастье! Сидеть и ждать, когда твой любимый человек вернется из плавания.
— Да, я понимаю, для тебя сейчас весь мир в розовом свете. И ты готова всю себя отдать первому встречному! — возмущалась Зинаида.
— Неправда. Не первому встречному!
— Хорошо. Второму. А он-то готов? Ты уверена, что он так же относится к любви?
— Конечно, уверена. Я сердцем чувствую, что он — мой единственный.
Зинаида расстроилась окончательно:
— О Господи! Тебе что в лоб, что по лбу! Давай жениться быстрее! Ничего, что знакомы без году неделю!
— Ну и что?
— Ничего. Твой Леша еще никак на деле не доказал, что любит!
— Почему? Он же сказал, что любит меня. — Маша проявляла несвойственную ей настойчивость.
— И все? Любовь — это поступки, а не слова! Мужчина должен совершать поступки! Ты для него столько сделала! Сама чуть не окочурилась, его спасая! Думаешь, я не помню, как ты к нему в больницу бегала, когда все от него отказались?
— Это не считается, — быстро сказала Маша.
— Как это не считается? Да ты ему жизнь спасла, когда он из окошка собрался сигануть. Забыла? А я помню.
— Тогда мы еще были с ним практически не знакомы.
— Какая разница. Ты для него, полузнакомого, вон сколько добра сделала! А он? Что он для тебя сделал?
А? Ничего! Единственным «героическим» поступком твоего Алешеньки был марш-бросок на вокзал, когда он узнал, что ты уезжаешь!
— Ну и к чему ты клонишь? — не понимала Маша.
— Просто он понял, что может потерять тебя. А до этого он сох по своей Кате и на тебя вообще внимания не обращал. Забыла?
— Ничего я не забыла. Но теперь он любит меня.
— Откуда ты знаешь? Может, его вообще интересует совсем другое?
— Что другое? — не поняла Маша. Зинаида только покачала головой:
— Да то, что все мужчины хотят от женщин. В постель их тянет.
Маша кинулась защищать Алешу:
— Секс его совсем не интересует!
"— Ох! Дурочка ты маленькая! Ничего ты в жизни не смыслишь! Это всех мужчин в первую очередь интересует! А то бы они все в холостяках до пенсии ходили!
— Почему до пенсии? — спросила Маша.
— Потому что в этом возрасте они уже не в сексуальной партнерше, а в сиделке нуждаются.
— Так, значит, поэтому ты Сан Саныча тридцать лет мариновала! Проверяла, нужен ему секс или все-таки он тебя любит! — засмеялась Маша.
— Смеешься? Весело ей! Смотри, не заплачь потом горючими слезами из-за своего Алешеньки! Тогда уже поздно будет!
23 
