Последние отзывы

  108  

– Зачем? – удивилась Ира.

– Рога вовремя спиливать.

– Да как вы смеете! – в сердцах воскликнула Ирина. – Что вы себе позволяете?

Вспышка Ирининого гнева нисколько не тронула Степанову. Напротив, повеселила. Мария Петровна довольно рассмеялась:

– Задела за живое? Маску сорвала? А нечего было передо мной гимназистку-отличницу корчить! Знаю я таких, как ты. С виду правильные да порядочные, а на поверку шлюхи да развратницы.

– Кто? Я развратница?

Ирина посмотрела на свои руки. Они не тряслись, хотя должны были ходуном ходить, потому что переживаемые злость, волнение, ненависть достигли крайней точки. Ирина была честной и верной женой. Но у нее иногда, в глубине душе, вдруг появлялось желание ответить взаимностью на внимание, которое к ней проявляли посторонние мужчины. Эта «глубина души» находилась в таких дальних закромах, что и волноваться не стоило, а тем более винить себя или напрягаться в борениях с желаниями.

Любой человек может иметь маленький тайный порок. Например, испытывать странное желание стянуть шоколадку в супермаркете. И при этом он никогда не унизится до воровства. Но если человека, пусть случайно, обзовут воришкой, степень оскорбленности будет гораздо выше, чем если бы обвинили его в явных, наружных грехах. Все это Ирина прекрасно знала. Но одно дело теории, а другое – борьба с ними на практике. В словах Степановой был миллиграмм правды на тонну вымысла. Но именно этот миллиграмм привел Ирину в состояние, близкое к бешенству.

«Все! – подумала Ирина. – Терпение кончилось! Не дам этой гадине размазать меня по стенке. Прикончу! Она давно заслужила! Сама напросилась!»

Ира подошла вплотную к Степановой. Едва не касаясь друг друга, они стояли в центре комнаты. Мария Петровна поставила руки в боки, ухмылялась, подначивала: мол, давай, сопливая девочка, попробуй меня укусить. За секунду до того как заговорить, Ирина подумала, что у нее изо рта могут вылетать брызги. Очень хорошо! Старуха заслуживает быть оплеванной с ног до головы.

– Вы, Мария Петровна Степанова, меня глубоко оскорбили. Оставлять подобные выпады без ответа не считаю допустимым.

– Валяй, оправдывайся!

– Вы очень заблуждаетесь, считая себя выдающимся человеком, которому позволено издеваться над людьми. На самом деле вы – патологическая личность с измененным сознанием, с давно и полностью разъеденной моралью. Попросту говоря, вздорная старуха с мерзким характером.

– Сейчас расплачусь от огорчения!

Издевательскую реплику Ирина пропустила мимо ушей, продолжила:

– Вы беситесь, потому что жизнь отодвинула вас в сторону. Потому что вас никто не любит и никому вы не нужны. Это совершенно справедливо и заслуженно. Подлых развратных особ, которые бросают своих детей, язык не поворачивается назвать их женщинами, у нас не сажают в тюрьму. И напрасно! Вот если она задушит младенца в колыбели, тогда ее покарают. Что, подмывало дочь новорожденную придушить? Тюрьмы испугалась?

Мария Петровна резко побледнела:

– Ты на что намекаешь?

– На обстоятельства жизни одной выдающейся пусковицы.

– Откуда ты знаешь?

– От верблюда!

– Я этому верблюду лишний горб сделаю! Кто тебе сказал?

– Что сказал? Бездетная пациентка Степанова, вы никак разнервничались?

– Ирина Николаевна… О господи! Как твоя девичья фамилия?

– Не ваше дело! – Ира сделала шаг назад.

– Григорьева? Ты Григорьева?

– Это вас не касается!

Ирина еще отступила. Она уже жалела, что поддалась порыву, завела этот разговор.

– Ты Ира Григорьева?.. Моя… дочь?

– Ошибаетесь. У вас не было детей.

Мария Петровна дернула руками, точно хотела обнять Ирину, и безвольно уронила. Доковыляла до кресла и рухнула в него. Выглядела она крайне плохо – враз постарела лет на двадцать. В кресле сидела задыхающаяся девяностолетняя старуха.

5

Злость Ирины не улетучилась, бешенство не рассосалось, но ноги понесли к старухе. Ноги врача, привыкшего оказывать помощь страждущим, не слушались сознания, хотя и оно принадлежало тому же врачу.

Ирина взяла Степанову за руку, чтобы посчитать пульс. На секундную стрелку часов смотреть не понадобилось – пульс был крайне частым, сердце билось как у кролика.

«Капли или укол? – размышляла Ирина, возвращаясь к столу и роясь в своей сумке. – Капли, пожалуй, слабоваты будут». Она достала бутылочку со спиртом, намочила ватный тампон, протерла руки. Вытащила из бумажной упаковки одноразовый шприц, разбила ампулу, набрала лекарство. Еще один тампон смочила спиртом, подошла к Степановой, задрала юбку, протерла бедро, сделала инъекцию. Лучше бы, конечно, в ягодицу. В бедро гораздо больней, но ворочать Степанову не хотелось, да она и не пикнула.

  108