Последние отзывы

  81  

– Шурка! – Ольга беспомощно трепыхнулась в ее руках, пытаясь остановить этот поток слов. – Постой, замолчи на секунду, ты что-то совсем не то говоришь… Ты не поняла, все совсем не так…

Шурка выпустила ее из рук, отстранилась и испуганно вытаращила глаза:

– Да? А как? Чижик говорит: мама… Я думала…

– Оленька – моя мама, – упрямо сказала Анна. – Просто она не хочет с папой жениться. Но это ничего, может, она потом передумает. Я подожду. И папа подождет. Да, па?

– Да, – сказал Игорь Дмитриевич и опять уставился на Ольгу этим своим ожидающим взглядом. – Я тоже подожду, раз так надо.

Ольга отступила к скамейке и села – ноги ее не держали. И так все невозможно запуталось, не хватало только публичного выяснения отношений. Сейчас еще и Шурка вцепится в нее мертвой хваткой – вынь да положь ей все подробности… Она Шуркину мертвую хватку знает, с Шуркиной мертвой хваткой даже Галкина ни в какое сравнение не идет… Инквизиторша.

– Ну и ничего, – сказала инквизиторша, тихо садясь рядом с ней. – Может, даже и правильно. Я тебя могу понять… после всего этого, – она быстро глянула вслед родителям, и на ее полудетской мордашке на миг проступило какое-то не то брезгливое, не то циничное выражение. – Ты, Оль, главное – делай все так, чтобы тебе лучше было… Во, карандаш нашла. Где тебе мой адрес записать? Мы тут еще неделю будем, может, встретиться, а? Игорь Дмитриевич, вы не против?

– Мы тут у друзей, – сказал Игорь Дмитриевич, все еще не отрывая глаз от Ольги. – Может, мы у них и соберемся все? Как, Оленька, ты не против? Они очень хорошие люди, вам, Шура, они понравятся. Вот визитка, дайте-ка свой карандаш, я номер мобильника припишу.

Они говорили еще о чем-то, обменивались адресами, уточняли, когда и где можно встретиться прямо завтра, и как дозвониться до Калмахелидзе, и Анна что-то чирикала про дельфинов, а Ольга сидела, молчала, держала Шурку за руку и смотрела на Чижика. Анна напялила свои стопудовые очки и придирчиво рассматривала Шурку. Шурка наконец заметила очки Чижика и замолчала, открыв рот и забыв дышать. Потом заглянула Ольге в лицо и шепнула испуганно:

– Как твои, да?

Ольга молча кивнула, и они обе еще немного помолчали, а потом Шурка сказала, что ей пора, быстро клюнула Ольгу в щеку мокрыми детскими губами, неохотно поднялась и сразу быстро пошла прочь. Через несколько шагов остановилась, оглянулась и громко сказала:

– Оль, я тебя ни на минуту не забывала, честное слово. Анька, тебе повезло. У тебя все будет хорошо. Игорь Дмитриевич, вы хороший человек. Пока!

Несколько человек в толпе оглянулись на нее с недоумением и интересом, а она отвернулась и пошла очень гордой и независимой походкой, развернув узкие прямые плечи и высоко подняв голову. Совсем ребенок…

– Красавец какой… – Голос Игоря Дмитриевича вывел Ольгу из ступора. – Я таких красивых мужиков не видел никогда… Теперь понятно, почему ты за него пошла…

– Кто красавец? – не сразу поняла Ольга, проследила за его взглядом и искренне удивилась: – Это Шуркин отец, что ли, красавец? Ну и ну… Игорь Дмитриевич, да вы-то гораздо красивее.

И только увидев, каким растерянным стало его лицо, она поняла, что ляпнула что-то совершенно не то, и смутилась чуть не до слез, и хотела сказать, что имела в виду совсем не внешность, но это было бы и вовсе глупо, тем более что именно внешность она и имела в виду… Фу, как неловко получилось.

– Па, ты не веришь, что ли? – Анна похлопала отца ладошкой по щеке, обращая на себя его внимание. – Это буквально правда, ты красивее, чем Кощей Бессмертный.

Игорь Дмитриевич прижался головой к голове дочери и захохотал. И Ольга засмеялась с облегчением, и Анна хитро хихикнула в ухо отцу, а потом они услышали возмущенный галдеж целой толпы Калмахелидзе:

– Нет, как это понимать, слюшай? Мы их там ждем, ждем, а они тут развлекаются! Та шо ж таке робится? Батоно Игорю! Шо вы уси так смиетесь?

Игорь вытер глаза, обернулся к Калмахелидзе и радостно заявил:

– Братцы! Ольга и Чижик считают меня красавцем! Гораздо красивее Кощея Бессмертного! Можете себе представить?

– А шо, – согласилась Этери. – Я так можу.

И теперь уже захохотали все, а Ольга смеялась еще и потому, что она единственная совершенно точно знала, что ничего смешного тут нет, что это скорее грустно – как она может говорить о какой-то там красоте, как кто-то может вообще что-то там говорить о красоте, всю жизнь Григорий говорил ей, что она безобразна, ну, в лучшем случае – просто дурнушка, да и все остальные считали ее серой мышкой, просто не замечали, или откровенно жалели – до той минуты, пока она не сняла свои минус двадцать четыре… Ах, это же просто другой человек! С ума сойти! Кто бы мог подумать!.. И ведь все они думали, что делают ей комплимент. Нет, это не грустно, это просто глупо, это действительно смешно, и правильно все делают, что смеются, не плакать же, в самом деле…

  81