75 
Сколько именно, он еще не знал; этого и на Уолл-стрит не сказали бы наверняка. Одно было ясно: шансы договориться о перепродаже контрольного пакета акций семье Висенте Маньяни за сколько-нибудь приличную цену отныне таяли, как ледяной кубик на техасском солнце. И тогда он решился на крайнюю меру и позвонил Висенте.
— Нужно поговорить.
— О чем нам с тобой говорить, Хью? — усмехнулся в трубку Висенте. — О погоде?
— О погоде в первую очередь, — отрезал мэр. — Но ты сам понимаешь, это разговор не телефонный.
В трубке воцарилось долгое, напряженное молчание. Мэр понимал, что Висенте чувствует, как важен предстоящий разговор, и просто держит паузу — для веса, но легче ему от этого не становилось.
— Ну, как, Висенте? — не выдержал он. — Где мы с тобой встретимся?
Маньяни удовлетворенно крякнул; ему нравилось быть в разговоре главным.
— Как всегда, Хьюго, у мамы Розы.
Мэр сдержанно водрузил трубку на щелкнувшие рычаги и только тогда с облегчением вздохнул: то, что он собирался предложить Висенте, было не слишком… правильно, что ли, но могло решить все его проблемы за несколько суток.
«Лишь бы фондовый рынок хоть немного еще продержался… — с содроганием подумал он. — Хотя бы неделю!»
***
Нэнси отвела гостя в спальню — единственное достаточно отдаленное от случайного подслушивания со стороны детей место. И здесь, глядя прямо в камеру, периодически всхлипывая и прикусывая губы, она рассказала о своей попытке захватить магазин — от начала до конца, от того момента, как замыслила ограбление, до вчерашнего дня, когда она полезла в сумочку.
Она понимала, чем это грозит лично ей. Но простить этому городу и его бонзам того, что они — год за годом — сделали с ее мужем, не могла. Джимми отчаянно боялся их всех, и она, где-то глубоко внутри прекрасно понимая, что более всего в этом повинен сам Джимми, тем не менее, прежде всего винила их — облеченных властью.
Она вытащила и разложила на столе прихваченный из сейфа смятый листок бумаги и детально прокомментировала каждое имя, каждое название и каждую ведущую от имен к названиям фабрик и сфер влияния стрелку. Да, в их городе смысл, который таил в себе этот листок, был бы понятен каждому, но в Хьюстоне… Нэнси очень рассчитывала именно на Хьюстон и поэтому рассказала о всех самых мелких деталях.
А потом, до странности заплаканная и потому сопровождаемая удивленными и недоумевающими взглядами детей, она вывела гостя из супружеской спальни, проводила до самых дверей, и вот здесь Марвин Гессель словно засомневался.
— Нэнси, могу я вас попросить?..
— Да, разумеется.
Гость протянул ей увесистый чемоданчик.
— Пусть он пока полежит у вас. А то у меня в этом городе уже отнимали материал — не хочу рисковать.
— Да, конечно, — приняла драгоценное оборудование Нэнси. — И спасибо вам.
— Это вам спасибо, Нэнси, — замотал головой журналист. — Вы по-настоящему отчаянная женщина. Я бы на такое не решился.
Гость как-то виновато пожал плечами, поклонился, развернулся и пошел по вымощенной камнем дорожке прочь.
***
Марвин Гессель торопился. Стремительно пройдя по узкой тенистой улочке к стоянке, он сел в раскаленный автомобиль и тут же сообразил, что просто не помнит, как выбраться в центр. Долго кружил по улочкам, затем еще дольше выбирался к почте, почти обезумев от жары, с яростью обнаружил, что почта от стоянки — в четырех кварталах, и, утирая взмокшее лицо, прошел в прохладу переговорного пункта. Заплатил за междугородный звонок и нырнул в кабинку.
— Вы были правы, шеф, — продышал он в трубку, едва редактор отозвался.
— Ты откуда звонишь? Из Сибири? — рассмеялся редактор. — Ей-богу, тебя почти не слышно! Кстати, ты у мэра был?
— Конечно же, был! И у мэра, и в полиции! Не в этом дело! Здесь такое! — на подъеме проговорил Марвин и снова перешел на шепот. — Это супер! Шеф! Я о таком материале и не мечтал!
— А что там? — тут же отложил шуточки в сторону редактор.
— Вы ведь знаете, кто такой Висенте Маньяни?
— Разумеется, — закашлялся редактор.
— И кто такой Карлос, тоже знаете?
Редактор возбужденно шмыгнул носом.
— И что?
— Они у нас в кармане, — еле слышно проговорил в трубку Марвин.
— Ты что-то отснял? Привезешь? Когда?
— Готовьте кресло руководителя службы новостей, шеф, — рассмеялся Марвин. — Сегодня же ночью буду. Ждите.
Он положил трубку, выдохнул и, сияя, как новенький серебряный доллар, благодарно кивнул телефонистке и вышел в пекло техасского полудня. Ему было хорошо.
75 
