147 
И в конце концов его оттаскивали обратно в камеру, бросали на пол, и он отползал к стене, закрывал глаза и начинал думать. Сейчас, в преддверии неотвратимого конца, он отчаянно пытался понять главное: кем прожил жизнь. Да, признавал Томазо, он причинял страдания, но кто, как не он, знал, что выбора на самом деле нет! Что огромная машина жизни беспощадна! Что если не он причинит людям страдания, чтобы они стали христианами, их причинят другие и для других целей. Что, не будь в центре мира престола Петра, там стоял бы престол Магомета. Или престол Моисея. А возможно, и Кетцалькоатля. И неизвестно еще, что хуже.
И еще… он знал, что должен чувствовать, что его использовали — как шестеренку. Но этого чувства не было. Может быть, потому, что во все, что он делал, Томазо вкладывал всю душу. Цели Ордена были и его целями. И он — совершенно точно — делал все это не из-за страха.
Как только канва для будущей «вышивки крестом» была готова, начались чистки. Первым взяли автора «Гражданской истории Испании» — францисканца Николаса де Хесу. Собственно, Корона давно была недовольна его освещением событий на Пиренейском полуострове, но теперь труд Николаса противоречил основам — Единому Христианскому Календарю.
Само собой выловили и предали аутодафе Вальдеса 49 — автора только что написанной истории падения Рима и пленения Папы. А затем та же судьба постигла и все тиражи его еретических книг. И конечно же, под жесткий контроль попало все, что было написано о Новом Свете.
Теперь, когда дата открытия Нового Света — 7000 лет от сотворения мира — была точно установлена, практически все изданные ранее книги об этом континенте стали противоречить истине и попали в список запрещенных. Дело оказалось настолько серьезным, что пришлось остановить работу двух бразильских академий — «Академии Забытого» и «Академии Возрождения». А многое просто приходилось переписывать заново.
— Вы только представьте, до чего эти парагвайские придурки из Ордена додумались! — возмущался отец Клод. — Они просто сдвинули свою историю на сто лет! Сами! Безо всякой санкции от меня! И как мне теперь все это расхлебывать?
А тем временем с подачи голландцев разгорался дипломатический скандал. Всегда славившиеся своим флотом и бившие испанцев на всех морях Франция и Англия с изумлением начали узнавать, что Папа опередил их в открытии практически всех заморских земель едва ли не на полтора столетия.
Одна такая дискуссия произошла прямо в канцелярии Ватикана.
— Ну, Мексика, я понимаю! — горячился французский дипломат. — Ну, Южный материк — это вы сами с голландцами решайте, кто первый! Но в Канаде-то с самого основания только мы да англичане! Откуда вы взяли, что ее открыли испанцы?!
— Не надо так горячиться, — смиренно улыбался секретарь. — Я думаю, мы как-нибудь договоримся…
И это был не последний вопрос. По Новому Календарю выходило так, что в 1522 году французы, захватив бригантину Кортеса с двухметровым золотым цельнолитым солнцем и десятками тысяч немыслимой красоты ювелирных украшений ацтеков, совершенно не заинтересовались их происхождением.
Да, об открыто выставленном в Париже индейском золоте шумела вся Европа. Однако никому и в голову не пришло заглянуть в судовой журнал или допросить команду. Англичан, голландцев и французов как поразил приступ необъяснимой тупости, и они, прежде чем основать в Новом Свете свои первые поселения, ждали почти век — до 1604 года. Именно это следовало из свежеиспеченной истории Римской Церкви.
Понятно, что в такой ситуации Инквизиции пришлось назначать смертную казнь всем продавцам, покупателям и читателям всех ранее вышедших книг о Новом Свете. Иначе изъять из оборота эти ошибочные труды не представлялось возможным. И тем не менее в Риме не ждали неприятностей. Во-первых, на сторону Ватикана встал неожиданно принявший католичество Австриец, а он после избрания императором стал первым лицом Европы. Но, главное, все понимали, что уставшая от религиозных конфликтов Европа примет любую стабильность — даже такую.
А потом из папских типографий вышли первые экземпляры одобренной престолом Петровым Библии на еврейском языке, и вся Европа потрясенно замерла. Такого не ожидал никто.
Когда первый экземпляр только что отпечатанной в Ватикане Библии принесли Гаспару, он ее едва пролистал. Его уже беспокоило другое: кое-где начали поговаривать о неизбежной конфискации имущества Ордена. Это было крайне опасно — в первую очередь для него.
147 
