33 
– Шевелись! Я что, всю ночь буду около тебя стоять?
Кулак с усилием встал на ноги, держась обеими руками за живот.
– Что ты собираешься делать, шеф? – с отчаяньем спросил Кулак.
– Пока просто запереть тебя в подвале, – усмехнувшись, сказал Темин. – Пусть руководство решает… Шагай!
Кулак, смирившись, повернулся и пошел, волоча ноги. Темин заставил его открыть подвальный люк и повелительно махнул пистолетом.
– Веди себя культурно, – предупредил он. – А то поймаешь пулю!
Кулак на ватных ногах сполз в подземелье. Темин захлопнул люк и задвинул засов. Когда вернулась Мария, он в глубокой задумчивости стоял возле телефона, болезненно морща лоб.
– Что ты с ним сделал? – с опаской спросила девушка.
Темин с досадой мотнул головой.
– Запер в подвале, – коротко объяснил он.
– А если он там эту… трахнет? – поинтересовалась Мария.
– Не пори чепухи! – бросил Темин. – И вообще – иди-ка ты наверх. У меня важный разговор.
Мария покорно кивнула и неслышными шагами направилась к лестнице. Темин дождался, пока она скрылась в спальне, и решительно снял трубку.
– Сергей Иванович? – почтительно произнес он. – Прошу прощения, что разбудил! Дела у меня неважные… Да, срочно… Утром нужно какое-то решение. Казнить нас или миловать. Сам сделать уже ничего не успею – остался практически без людей. По телефону этого не объяснишь… К вам подъехать? Понял! Уже выезжаю.
Темин поднял голову и крикнул Марии, чтобы она спустилась. Недовольное лицо девушки показалось в приоткрытой двери.
– Какого черта! – с тоской сказала она. – То поднимись, то спустись… Чего тебе надо?
– Сойди вниз, говорю! – с угрозой повторил Темин и, когда девушка спустилась, стальными пальцами сжал ее плечи и внушительно произнес, глядя прямо в глаза: – Я сейчас уезжаю. Пушку оставляю тебе. Свет потуши и сиди тихо, как мышь. Никаких глупостей! Не то погубишь и себя, и меня. Я уеду на «Тойоте», «Волгу» никто не должен видеть, поняла? Стрелять можешь в крайнем случае – если вдруг Кулак выберется из подвала… Но это вряд ли. В общем, жди меня и будь паинькой. Я прошу тебя, понимаешь?!
– Да что ты разошелся, Костя? – тихо спросила Мария. – Я пока еще тебя не подводила ни разу… Чего ты волнуешься?
– Тебе просто везло, – жестко сказал Темин. – Но везенье может кончиться.
Он протянул девушке пистолет и направился к выходу.
– Ворота я запру сам, – обронил он на ходу. – А ты не забудь выключить везде свет. И помни, никаких глупостей!
– Ну, брат, задал нам сегодня наш генерал жару! – сказал мне коллега Щербаков, сдавая утром смену. – Должно быть, немало за ним грехов накопилось за долгую и беспорочную службу… С муками уходит. Представляешь, к ночи состояние ухудшается! Картина инфаркта легкого. Потом – фибрилляция!.. Ну, вывели – быстро довольно… И следом – отек мозга, потеря сознания…
Я хмуро посмотрел на его узкое интеллигентное лицо, украшенное рыжеватой бородкой, и нетерпеливо прервал:
– Скончался, что ли?
Это прозвучало грубовато, но у меня были извиняющие обстоятельства. Ночь я практически не спал, объясняясь с милицией, соседями и с самим собой.
– Ну что ты! Массивная дегидратация, и к утру пришел в себя. Живуч генерал! – Щербаков взял меня за пуговицу и убежденно добавил: – Мы с тобой такого не выдержим. Поверишь ли, пятьдесят раз проводили дефибрилляцию! Ну, пойдем, сам все увидишь…
На подходе к палате нас уже ловила дежурная медсестра – на лице ее была деловитая паника.
– Владимир Сергеевич! Иван Леонидович! – вскричала она. – Опять начинается!
Мы вбежали в палату. На мониторе царил хаос. Бледное ввалившееся лицо генерала было наполнено ужасом. Он задыхался. Глаза закатывались. Когда мы подскочили к постели больного, он уже был без сознания.
В следующую секунду мы уже накладывали электроды дефибриллятора на грудь больного. Кожа старика была неприятного воскового цвета, покрытая редкими седыми волосами, повыше правой ключицы белел старый звездообразный шрам. «Пуля, что ли? – механически подумал я. – Скорее всего. Бандитская пуля».
– Даю разряд! – сурово сказал Щербаков.
Тело генерала дернулось и замерло.
– Пошел ритм… – услышал я монотонный голос сестры. – Нет, повторно! Иван Леонидович!
– Семь тысяч! – предупредил Щербаков. – Даю разряд!
Электрический импульс пронзил трепещущую грудь старика. Я повернулся к монитору – на экране протянулась томительно длинная зеленая нить, наконец сменившаяся более или менее упорядоченными зубцами.
33 
