37 
Мы неторопливо направились в сторону станции метро.
– Послушайте, – спросил я, – вы разыскали Казарину?
– Вы, Владимир Сергеевич, – недовольно воскликнул Рыбин, – меня, должно быть, за Шерлока Холмса принимаете?! За комиссара Торелло?.. Это так быстро не делается. Я пока не вижу мотивов, не вижу, кому выгодно, понимаете?! На работе Казарина характеризуют положительно, фирма солидная, кстати… Я наводил справки – никаких серьезных претензий со стороны правоохранительных органов до сих пор не имелось… Наша версия пока – убийство на бытовой почве. Или с целью ограбления. Возможно, сама Казарина как-то в этом замешана… Одно меня смущает, – нахмурился он и рубанул воздух зажатой в руке газетой. – То, что следом за этими событиями кто-то пытается проникнуть в вашу квартиру. Что это – простое совпадение?
– Нет, я думаю, что не совпадение, – хмуро сказал я.
– А что же? – Рыбин быстро взглянул на меня.
– Первый раз я вам не все рассказал, – признался я. – Посчитал, что это не имеет значения… В общем, я оперировал Казарина в машине. Стандартная операция – трахеотомия. Извлек из гортани такую пластмассовую фитюльку – видимо, он держал ее во рту и нечаянно вдохнул. Именно за ней, наверное, ко мне и лезли…
Рыбин даже остановился и недоверчиво оглядел меня с головы до пят.
– Вы серьезно? Откуда у вас такая уверенность? – пытливо спросил он.
– Да нет у меня никакой уверенности, – неохотно сказал я. – Просто этой штукой интересовался Мамаев из службы безопасности президента, и я ему ее передал… За разъяснениями обращайтесь к нему.
– Мамаев, Мамаев… – наморщил лоб следователь. – Да, кажется, был телефонный звонок… Разговаривал мой помощник… М-да! Дезориентировали, выходит, вы нас, Владимир Сергеевич! Ну, ладно! Не могли бы вы подойти, скажем, завтра ко мне…
– Завтра не могу, – прервал я его. – Весь день занят, ночью дежурю на «Скорой». На меня и так на работе уже косятся. Давайте послезавтра, во второй половине дня?
Рыбин, наморщив лоб, что-то прикинул в уме.
– Ну что ж! Значит, послезавтра я жду вас в пятнадцать часов. Двадцать шестой кабинет. Не забудете?
– Не забуду. Но, собственно, я с вами хотел о другом поговорить. Тот тип, что сорвался с моего балкона, он перед смертью кое-что сказал… Может быть, это наведет вас на след Казариной?
– И что же он такое сказал?
– Он назвал Путилковское шоссе…
– И все? – разочарованно спросил Рыбин и покачал головой. – Вряд ли, вряд ли… Во-первых, сорвавшись с седьмого этажа, чего только не скажешь… Во-вторых, что это значит – Путилковское шоссе? Вы предлагаете взять все шоссе под контроль?
– Да ничего я не предлагаю! – с досадой сказал я. – Мне просто кажется, что в этом деле может пригодиться любая мелочь…
– И чего это вы сердитесь, Владимир Сергеевич? – неодобрительно покосился на меня Рыбин. – Это я должен на вас сердиться – вы постоянно что-то скрываете… То одну мелочь, то другую… Почему в протоколе, который был составлен ночью, отсутствуют сведения о Путилковском шоссе?
– Вот этого уж я не знаю! – ядовито произнес я. – Я вашим коллегам сразу же доложил и даже просил направить туда машину – по свежим, так сказать, следам. От меня отмахнулись!
– М-да… Ну, ладно! – Рыбин похлопал по ладони скрученной газетой, размышляя. – Ладно, проверю. Хотя следователь, который выезжал к вам ночью, уверен, что в данном случае речь идет о банальном ограблении. Знаете, кто у вас был? Его нашли по картотеке. Рамаз Магомедов, он же Тофик, он же Магомет. Неоднократно привлекался к уголовной ответственности за грабеж, квартирные кражи, рэкет… Последние два года в поле зрения правоохранительных органов не попадал. Действовал скорее всего с сообщником.
– Точно, с сообщником! – горячась, воскликнул я. – Я видел, как от дома отъехала «Волга»! И об этом я сказал – но, по-моему, и этот факт никого не заинтересовал…
– Бывает! – философски заметил Рыбин. – Ну что ж, попробуем выяснить, с кем последнее время работал Магомедов… Не может быть, чтобы никто о нем не знал. А кстати, в момент попытки проникнуть в вашу квартиру вы спали или как-то вмешались в события? Мне любопытно, как этот прохвост умудрился сорваться…
Я пожал плечами. Утаивать что-то от следствия уже входило у меня в привычку. Наверное, это не к лицу законопослушному гражданину, но что поделаешь? Мне совсем не хотелось удовлетворять любопытство следователя и признаваться, что несчастный грабитель слетел с балкона, испугавшись моего коварного выстрела. Плохо зная Уголовный кодекс, я не был уверен, что не превысил в данном случае пределов необходимой обороны. Мне и без того хватало неприятностей.
37 
