41 
Их глаза встретились. Лоскутов невольно взмахнул рукой и, горячась, заговорил:
– Я понял, куда вы клоните. Но, в конце концов, здесь не может быть ничего криминального. Вся наша деятельность прозрачна. Она находится под контролем правительства. Решения визировались на самом высоком уровне…
– Охотно вам верю, Николай Кимович, – прервал его Мамаев. – Но ведь ошибки возможны и на самом высоком уровне. А знаете, как сам порой реагирует на сообщения о том, например, что в Англию продали образцы «Т-8У», а в США – комплекс «Тунгуска»? Старик буквально выходит из себя!.. Мечет громы и молнии! И кто знает, как он поступит, лично узнав о вашей прозрачной деятельности? – Мамаев снисходительно посмотрел на примолкшего Лоскутова и добавил: – И потом, Николай Кимович, если, как вы утверждаете, здесь нет никакого криминала, то зачем эта стрельба по ночам, исчезновения людей?.. Дурновкусие какое-то…
Лоскутов поджал губы и выпрямился.
– Уверяю вас, – отчеканил он. – Это не имеет ко мне никакого отношения!
– Хотелось бы вам верить, – проникновенно сказал Мамаев. – Очень бы хотелось. Но вот микрофильм, изъятый у покойного Казарина… Он имеет к вам самое прямое отношение. Достаточно ознакомиться с его содержанием. Как говорится, и это все о нем… Для следствия просто находка. Недостающее звено!
– Это совпадение, – безнадежно проговорил Лоскутов. – Однако вы так и не сказали, чего хотите, Артем Николаевич! Я готов вас выслушать… Действительно, к чему эти бесплодные оправдания? Давайте говорить по-деловому, конкретно.
Мамаев коротко кивнул.
– Согласен, – решительно произнес он. – Но сначала четко скажите – хотите ли вы получить эту пленку в свои руки?
Лоскутов, глядя в сторону, нехотя буркнул:
– Ну разумеется!
– Тогда слушайте меня внимательно! – понизив голос, проговорил Мамаев. – Завтра по электронной почте на ваше имя придет сообщение под девизом «Танго». Там будут банковские реквизиты и номера двух счетов, куда вы в течение двух дней должны будете перечислить деньги. На каждый счет по восемьдесят тысяч долларов – сумма небольшая, согласитесь. Но для благотворительного фонда, куда пойдут деньги, это неплохое подспорье.
– Я должен посоветоваться с правлением, – пробормотал Лоскутов.
– Советуйтесь! – поддержал Мамаев. – Обсуждайте! У вас два дня в запасе. Можете даже провести референдум среди сотрудников, если сомневаетесь…
Последние слова прозвучали с откровенной издевкой.
– Я вас понял, – угрюмо откликнулся Лоскутов. – Но когда я могу получить пленку?
– Прямо сейчас! – с готовностью сказал Мамаев. – Вот, держите!
Лоскутов взял в руки стеклянную трубочку и повертел ее, словно не зная, что с ней делать.
– Но… – неуверенно протянул он. – Вы передаете мне ее прямо сейчас? Вы хотите сказать, что сделали с нее копию?
– Николай Кимович! – развел руками Мамаев. – Обижаете! Разумеется, сделали. Это первое, что мы сделали!
Лоскутов сделал оскорбленное лицо.
– Получается, что у нас нет никаких гарантий, Артем Николаевич! – с упреком сказал он. – Это несерьезно!
– Уверяю вас – очень серьезно! – без улыбки ответил Мамаев. – А что касается гарантий, Николай Кимович, то увы! Мы все живем в таком изменчивом, непредсказуемом мире… Какие здесь могут быть гарантии? Гарантии – это миф! Но, согласитесь, условия, которые я предлагаю, разумны и не слишком обременительны…
Лоскутов наклонил голову и бесстрастно сказал:
– Я согласен на ваши условия. Они будут выполнены.
Мамаев удовлетворенно кивнул и неторопливо достал из кармана телефонную трубку.
– Шестой? – произнес он. – Это Первый. Всем отбой. Возвращайтесь в расположение. Конец связи… Ну вот и все, Николай Кимович! – оптимистически заключил он, пряча трубку в карман. – Сигнал действительно оказался ложным. Кстати, вы, наверное, хотите позвонить в офис, подбодрить сотрудников, а?
– Нет, благодарю вас, – сказал Лоскутов, поднимаясь. – Я позвоню из холла. Не хочу отнимать у вас время.
– Да и мне, пожалуй, пора! – согласился Мамаев, взглянув на наручные часы. – Очень рад был с вами познакомиться. Разговор у нас с вами получился в итоге весьма продуктивный. Надеюсь, вы тоже не разочарованы… Кстати, на меня произвела впечатление та искренность, с которой вы отрицаете свою причастность к делу Казарина. Было бы прискорбно, если бы следствие пошло по ложному пути. Попытаюсь вам помочь – у меня есть такая возможность. К этому делу нужно привлечь опытные кадры. Мне не хотелось бы, чтобы на столь уважаемую фирму пала даже тень подозрения.
41 
