57 
– Таковы правила, – миролюбиво заметил я. – Но, если вы настаиваете… Инна, сделайте морфин внутривенно!
Честно говоря, я с удовольствием передал инициативу в ее руки.
Впрочем, хозяина это нисколько не обрадовало – соблазнительную Инну, излучающую свежесть и здоровье, он встретил еще более враждебно. Видимо, все в ней, в ее ловких и точных движениях болезненно напоминало ему о собственной немощи и ненужности.
Тут же обнаружил свое присутствие и Вадик, который до этого был тих, как мышь. Он в уголке караулил укладку. Клавдия Сергеевна, поджав губы, смерила его недоуменным взглядом, а затем выразительно посмотрела уже на меня.
Я давно привык к особенностям и капризам наших клиентов. Самое лучшее здесь – не реагировать или, по крайней мере, делать вид, что не реагируешь. Но Клавдию Сергеевну это не удовлетворило.
– Пришли целым взводом… – негромко произнесла она.
Вадик шмыгнул носом и посмотрел на меня, ища поддержки. И еще я заметил, что ушные раковины моей помощницы пылают. Действительно, напряжение и неприязнь просто висели в воздухе, точно атмосферное электричество. Я демонстративно не заметил неловкости своей команды – они сами на нее напросились, пусть сами и выкручиваются.
С независимым видом я вышел из спальни. Супруга больного вышла за мной следом и движением руки предложила отойти в сторону. Я, несколько заинтригованный, последовал за ней и вопросительно поднял глаза на это неприветливое, напудренное лицо.
– Послушайте, доктор! – раздраженно и решительно произнесла Клавдия Сергеевна. – Я хочу говорить с вами откровенно. Федор Никодимович безнадежен. Он прожил долгую, насыщенную жизнь. Он получил от нее все, чего только можно желать. Мучения его ужасны. Я не могу больше… Это продолжается уже целую вечность. Я каждый день молю бога, чтобы он избавил Федора Никодимовича от страданий… Но мои молитвы напрасны. Неужели это безумие будет продолжаться?
Я пожал плечами.
– Но вы же понимаете, что наши возможности ограничены. Можно попытаться применить какую-нибудь комбинацию обезболивающих… Но об этом, наверное, вам лучше посоветоваться с профессором?
Черты лица Клавдии Сергеевны приобрели особую надменность.
– Доктор, неужели вы не понимаете, о чем я говорю? – со сдержанным возмущением сказала она. – Я прошу вас о милосердии!
Я начинал кое-что понимать, но предпочел напустить на себя вид непроходимого тупицы.
– Какая у вас зарплата? – покровительственно спросила ценительница милосердия. – Я в состоянии хорошо заплатить. Вы получите столько, сколько заработаете за год.
– Но за что? – разыгрывая изумление, воскликнул я.
Взгляд мой фиксировался на бриллиантовой броши хозяйки, которая светилась каким-то издевательским мертвенным блеском. А может быть, мне это только казалось.
Клавдия Сергеевна несколько секунд молчала, брезгливо разглядывая меня.
– Вы действительно так тупы? – спросила она наконец. – Я заплачу вам за один укол, который прекратит страдания моего мужа.
– Вы имеете в виду… – со священным ужасом произнес я.
– Да, именно это я имею в виду, – холодно ответила женщина.
– Бог с вами! – добродушно рассмеялся я. – Вы, конечно, шутите?
– Вовсе нет, – отрезала Клавдия Сергеевна.
Я взял маленький реванш и, в свою очередь, посмотрел ей в глаза с откровенным презрением.
– В таком случае я лучше буду жить на одну зарплату…
– Вы и в самом деле глупец, – сказала она. – Впрочем, это ваш выбор. То, что могло быть вашим, достанется другому. Можете забыть наш разговор.
Она посмотрела мимо меня отсутствующим взглядом.
Я обернулся – мои помощники с неприкаянным видом стояли на пороге спальни. Они ждали меня.
– Мы вам больше не нужны? – поинтересовался я.
– Нисколько, – был ответ.
– Тогда разрешите откланяться.
Клавдия Сергеевна безразлично кивнула. Я сделал знак своим и пошел к выходу. В прихожей нас ждала испуганная домработница. Она заботливо открыла перед нами дверь и спросила:
– Ну, как там Федор Никодимыч? Совсем плохой, да? А ведь какой был мужчина!
– До свидания! – сказал я.
– О чем вы беседовали с хозяйкой? – спросила с любопытством Инна, когда мы погрузились в лифт.
– О глупости, – ответил я.
Вадик заржал, а любознательная Инна смерила нас таким взглядом, что впору было провалиться сквозь землю. Но, странное дело, чем больше накалялись между нами отношения, тем большее облегчение я чувствовал. Это было освобождение от посторонних мечтаний, от ошибки, которую я мог совершить. Слава богу, Инна очень старалась быть чужой, и ей это вполне удалось.
57 
