очень нудно 
30 
– Тань! Ты что?! Я ж тебе как подруге, – обиженно заскулила болтушка.
– Домой пора, – объявила Соколова.
– Надо тачку ловить, – сразу угодливо засуетилась Ленка.
– Лови. Мне в другую сторону.
Соседка по перекрестку вновь обиженно надула губы. Татьяна, не прощаясь, пошла вдоль дороги.
В Ленкиной болтовне ничего плохого не было, просто Кадетка хотела поразмышлять о последних событиях, а Ленкина трескотня раздражала ее, мешала сосредоточиться.
«Сначала одна, затем вторая – обе блондинки. Обе из одной конторы, – принялась Татьяна систематизировать известные ей факты. – Вполне может быть, что этого урода когда-то какая-то Света сильно достала. Это стало навязчивой идеей. Но почему Мандарин? Да и кто его убил, если менты уже взяли убийцу девушек?»
«Нет, не ври сама себе. Правильно сказал Павел: "Чудесный просто маньяк!" Соколова поняла, что он имел в виду. Уж больно легко убийца расправлялся со своими жертвами. Настоящий профессионал! Бывает, конечно, что и профессионалы сходят с ума. Показывали ведь как-то в криминальной хронике бывшего десантника, которого невеста не дождалась. Дембельнулся, потосковал немного, а затем принялся девушек одну за другой душить шелковой лентой. Его так и прозвали – Ленточник. Когда поймали, оказалось, что он полный дебил. Под конец совсем крыша поехала. Определили в дурдом.
Татьяне не давала покоя какая-то смутная мысль. Причем с последними событиями она только окрепла. Наконец женщина поняла какая: система!
Да, возможно, убийца ненавидел белокурых Светлан, возможно, его жена, сестра, да бог его знает кто, стала проституткой, и теперь мужик, пылая жаждой мести, режет всех… Стоп! «Ночная фея»! Режет баб он только из «Ночной феи»! Но затем убивают сутенера, причем когда предполагаемый убийца девушек уже арестован.
Кадетка никогда не слыхала, чтобы у маньяков бывали сообщники. Нет! Тут что-то другое. Но что?! Кому могла так насолить «Ночная фея», что ее вырезали почти поголовно? Конкурентам?! Херня полная! Таких фирмочек с полсотни в Тарасове наберется, если не больше! И всем хватает места под солнцем. Бывают иногда конфликты, но решаются они сугубо мирно и больше напоминают мышиную возню, чем кровавые разборки.
Неожиданно мысли Татьяны скользнули в прошлое. Что-то рвалось наружу из глубин памяти, той, что она старательно пыталась затереть, выкинуть из своей черепной коробки. На время это удавалось. Но, к сожалению, только на время…
* * *
– Ты под видом коридорной поднимешься в номер к Половецкому. У него будет гость…
– Товарищ майор, вы мне обещали, что прошлый раз был последним, – глаза с мольбой смотрели на Хомякова.
– Хватит! – оборвал девушку Эдуард Максимович, вставая из-за стола. Не глядя на Соколову, он принялся расхаживать по кабинету. – В конце концов, ты не для меня лично это делаешь! И нечего целку из себя строить! На югах отдыхать нравится?! А? – прикрикнул он на притихшую Татьяну. – Нравится, я спрашиваю?!
Татьяна потупила глаза, но отвечать не торопилась. За два года совместной работы она хорошо изучила Хомякова. Пусть выговорится.
– И к тому же я не укладываю тебя под него!..
«А что же ты делаешь, старый козел?!»
– Просто нужно, чтобы он спокойно уснул!
– Что же, я ему сказки на ночь рассказывать буду? – все же не удержалась от сарказма Татьяна.
– Это уже твое дело, как ты будешь решать задачу. Тебя учили всему, и ты девушка умная и сообразительная!
Начальник для вящей убедительности рубанул ладонью воздух.
– Вот, ты просила. – Эдуард Максимович полез в стол и вынул небольшую прямоугольную пластиковую коробочку. Аккуратно подвинул ее поближе к девушке.
«Сволочь! Знает, чем купить!»
– Что это, Эдуард Максимович?
– Лекарство для отца, как ты просила. Германское.
– Когда я должна быть в номере? – потупив глаза, глуховатым голосом спросила Татьяна, забирая со стола коробку с дорогим препаратом.
– В двадцать три минуты девятого войдешь и поставишь на стол поднос с минералкой. Половецкий предложит тебе остаться. Ты для видимости поломаешься. Тебе дадут деньги – ты согласишься. Деньги оставишь себе.
Хомяков опять поднялся и вновь принялся вышагивать по мягкому паласу, покрывавшему весь пол его кабинета. Только сейчас в его движениях уже не было ни капли раздражения. Мужчина был максимально сосредоточен – он боялся упустить из внимания даже мелочь, что может оказать негативное влияние на ход операции.
30 
