102 
– Григорий Абрамович! – тут же вскрикнула я. – Что с ним?
– Не беспокойтесь, капитан, – улыбнулся наконец, Чугунков. – Он в порядке. Даже в сознание пришел только что… Но к оперативной работе он теперь допущен быть не может…
Увидя, как расширились мои глаза, Чугунков тут же добавил:
– Исключительно по медицинским показаниям… Ему придется все-таки уйти на пенсию, как он ни сопротивлялся… Но скучать мы ему все равно не дадим. Грех такими людьми разбрасываться… Он еще поработает в спасателях… Но командиром группы будете теперь вы! Приказ об этом уже подписан. Ваши люди с ним ознакомлены… И передают вам свои поздравления!
– Разрешите доложить? – обратилась я к Чугунку. – Во время операции ко мне поступила оперативная информация, которую я не смогу вписать ни в один отчет при всем моем желании и уважении к приказам старших по званию…
– Что такое? – заинтересовался Константин Иванович. – Ну-ка докладывайте!
– Источник, который не сможет, к сожалению, продублировать свои показания, без всякого принуждения и провокации с моей стороны, в порядке угрозы, сообщил, что ФСБ располагает своим человеком среди высшего руководства МЧС…
– Ты в своем уме, Николаева! – прикрикнул на меня Чугунков. – Это полный бред!
– Этот человек запугивал меня тем, что каждый мой шаг будет известен в любое время, а ФСБ будет знать о любом моем задании…
– Да это же самая элементарная дезинформация! – нашел, наконец, для себя выход генерал Чугунков. – Тебя обвели вокруг пальца, словно девочку…
– Никак нет, генерал! – возразила я. – Когда он это говорил, он был уверен, что в живых я не останусь, его дезинформация не имела бы никакого смысла… Он говорил правду…
Чугунков замолчал и задумался…
– Кто этот источник? – спросил он наконец.
– Начальник лагеря, в котором ФСБ намечало провести свою диверсию, Кузин. Он сгорел в лесу рядом с лагерем…
– Как это сгорел? – спросил недоверчиво Чугунков. – Насколько мне известно, от лесного пожара никто из охраны лагеря не пострадал. Двое убиты, это верно, и один пропал без вести, но сгоревших – ни одного…
– Пропавший без вести – это и есть Кузин, – пояснила я. – Только он не без вести пропал. Он на моих глазах провалился в горящий торф… Этой же информацией располагает, судя по всему, полковник ФСБ Краевский…
Чугунков замолчал… Потом вдруг ударил себя кулаком по коленке и сказал возмущенно:
– Ну и дела! Хоть самому себе не верь!
– Вам я верю! – сказала я. – Еще, пожалуй, на ФСБ не стал бы работать наш министр. В этом не было бы никакого смысла…
Чугунков прекратил метаться по палате и посмотрел на меня с недоумением…
– А остальные, значит, могут оказаться предателями? Так, что ли?
– Остальные – могут! – сказала я твердо.
Минут пять мы сидели с ним молча. Потом я настолько устала от этой гнетущей тишины, что набралась наглости и сказала:
– Константин Иванович! Поручите мне найти этого человека!
– Что ты сказала? – переспросил он удивленно. – Тебе?
– Конечно мне! – подтвердила я, но тут же смутилась и поправилась. – Вернее, нашей группе – ФГС-1… С нас это дело началось, нам его и заканчивать…
– Признаться, была у меня такая мысль, – сказал генерал вполголоса. – Но у меня нет никакого плана, с помощью которого вы могли бы это осуществить…
– Если вы действительно поручите это нам, план мы вам предоставим через три дня… – Увидев скептический взгляд генерала, я поправилась: – Простите, через две недели.
Чугунков с удовлетворенным видом кивнул…
– Договорились! Напоминать нужно?
– Нет! – покачала я головой. – Режим секретности – нулевой, информация в группе – ограниченная, связь – только с вами, и только лично… План интерактивный, с саморазоблачением. Никакой двусмысленности и неуверенности в окончательных выводах…
– Все верно, капитан! – сказал Чугунков. – Действуйте! Через две недели – жду у себя с докладом…
…Когда он вышел из палаты, я подумала:
«Почему с ним так легко было разговаривать? И почему так трудно – с Игорем? Неужели только потому, что генерал Чугунков смотрел на мое лицо без всякого смущения и с явным интересом ко мне? Он очень сильный человек! Он сумел понять мою боль и взять ее на себя! Сумел сделать так, что я просто забыла о своем обожженном лице…»
Я задумчиво посмотрела на желтеющие за окном деревья и добавила про себя:
«Теперь я понимаю, какими были Первые Спасатели…»
102 
