28 
Поэтому я не сомневалась, что сегодня стану «звездой» тарасовского телеэкрана… А вот майор Нестеров отнесся к моему сообщению почти равнодушно. Он, конечно, поблагодарил, но по его взгляду я понимала, что проблема безопасности профессора из мединститута его не волнует. Наверное, его больше беспокоил вопрос о том, «свободна» я или «занята», как это они называют… Я имею в виду мужчин нестеровского типа. Которые никогда не посягают на нас, «занятых» женщин. Меня такие поклонники просто раздражают, хотя я ничего не имею лично против майора Нестерова. Просто он мне неинтересен… И еще я подозревала, что ему и самому хорошо известно о случае с профессором-медиком, но передо мной он ломает комедию. А если так, то за намеченной террористом жертвой давно уже ведется наблюдение… Ну и хорошо, ничего другого мне, собственно, и не нужно.
В управлении я стала свидетельницей спектакля, главным героем которого стал Кавээн. Он сегодня выступал в роли, в которой я его еще ни разу не видела. Я уже говорила, что Кавээн – специалист по распределению гуманитарной помощи. Делает это он очень просто. Подгоняет к стоящему на запасной полосе авиагрузовику «КамАЗ», собирает у толпящихся уже около самолета «стервятников» разнообразные приказы и решения, подписанные кем угодно, это его не интересует, – и рвет эти бумаги у них на глазах. Затем встает на трапе в грузовой отсек и ждет, когда самый возмущенный из них полезет с ним разбираться.
Разбирается Кавээн всегда конкретно – спускает этого самого возмущенного с трапа вниз головой. Возмущение у того сразу же проходит, а одновременно значительно редеет группа желающих поживиться гуманитаркой. Пару раз в него стреляли. Но Кавээн оба раза сумел уберечься от пули и одного из стрелков сдал в уголовку… Разогнав «стервятников», Кавээн загружает «КамАЗ» и звонит в управление Грэгу, тот высылает пару спасателей из числа своих старых приятелей, и они конвоируют машину непосредственно к месту расположения пострадавших, а не на какой-нибудь промежуточный склад, как это делается во всех остальных случаях. А Кавээн остается в самолете – загружать следующий «КамАЗ». В результате эффективность использования гуманитарной помощи возрастает процентов до восьмидесяти вместо обычных двадцати, когда этот процесс происходит без участия дяди Саши. Хотя и он уследить за всем абсолютно, конечно, не может…
Он сам прекрасно понимает, что гуманитарку все равно воруют, не на аэродроме, так в другом месте, и устраивает иногда самую настоящую облаву на таких вот мелких, по сравнению со «стервятниками», воришек. Кавээн называет их «хорьками»…
Одного такого «хорька» он и приволок сегодня в управление. Кавээн выловил его у областной детской больницы, куда распределили большую часть матерей с детьми из числа пострадавших в роддоме, с двумя огромными ящиками. В одном оказались медикаменты, в другом – детское питание. Лекарства Кавээн передал в больницу, а ящик с детским питанием заставил «хорька» прихватить с собой в управление… И теперь занимался процессом «перевоспитания посредством детского питания», как он объяснил…
«Хорек» оказался пацаном лет семнадцати, одетым вполне прилично, по его понятию, – в темно-зеленую борцовскую майку с огромными вырезами под мышками и адидасовские спортивные штаны. Вероятно, он считал себя крутым парнем, по крайней мере до того, пока не встретился с Кавээном. С тех пор впал в детство. Так можно было подумать, глядя, как он поглощает детское питание под присмотром дяди Саши… Потому что выражение лица у него при этом было самое бессмысленное, младенческое…
Григория Абрамовича в управлении не было, и никто Кавээну не мешал развлекаться. Впрочем, сам он это считал не столько развлечением, сколько осуществлением справедливости…
«Хорек» обладал довольно накачанной фигурой, мышцы его плеч могли бы произвести на неопытного в таких делах человека впечатление – они бугрились и очень живописно ходили волнами, когда парень наклонялся над ящиком, чтобы достать из него очередную баночку какой-то молочной смеси и вытряхнуть себе в рот… Но на Кавээна его фигура, очевидно, не произвела никакого впечатления, поскольку под каждым глазом у «хорька» красовалось по синяку.
Кавээн сидел напротив него с другой стороны коробки и следил, чтобы «хорек» не халтурил и дочиста вылизывал баночки…
– Ешь, козел, ешь! – приговаривал Кавээн. – Ты еще молодой, это для таких, как ты, как раз… Еще здоровее будешь… Дочиста вылизывай, шакал! Или я тебе эту банку в зад засуну вместе с теми, которые ты не осилишь… Все засуну, что в ящике останется…
28 
