27 
Естественно, все тотчас же уставились на меня. Только человек, лежащий у стены, так и не пошевелился.
«Жив ли он вообще? – подумала я. – Даже если и жив, то серьезно ранен или болен…»
– Хелло, Поль! – приветствовала я француза, не без основания полагая, что нам с ним вдвоем придется раскручивать собеседников и пасовать друг другу инициативу, как мяч на волейбольной площадке. Создавая друг для друга голевые ситуации…
– Садись, старший лейтенант, – показал мне Поль на голый каменный пол рядом с собой. – Знакомься: врачи, такие же пленники, как и мы… Между прочим, – твои соотечественники…
Сердце мое радостно прыгнуло. Значит, я не ошиблась!.. Но где же Судаков?
– Что с ним? – спросила я по-русски, кивнув на лежащего у стены. – Ранен?
– Не повезло Алексею Вениаминовичу, – ответил один из мужчин. – Привалило в Кайдабаде во время толчка, еле вытащили из завала…
Теперь чуть не подпрыгнула я сама. Это же Судаков! Но почему же генерал Васильев сказал мне вчера, что он абсолютно лысый? Даже как особую для меня примету его лысину называл… Чтобы не спутала.
Я взглянула на безжизненно лежащего у стены и поняла, почему издалека не сумела разглядеть этой особой приметы. Человек с головой был накрыт чем-то вроде овечьей или бараньей шкуры. Холодно же по ночам, а он ранен… То, что я приняла за его собственную шевелюру, оказалось всего лишь овечьей шерстью… А рост разве разглядишь у лежащего человека.
Но я должна была убедиться своими глазами, что это именно тот, кого я ищу. Я осторожно отогнула с головы край его «покрывала», и моим глазам предстала просто великолепная лысина, без единого волоска, поблескивающая в слабых лучах утреннего солнца, бьющих прямо из маленьких оконцев под потолком.
– Жив он? – спросила я с сомнением.
Тот, кто мне отвечал, откинул с Судакова шкуру, взял его за руку, нащупал пульс. Утвердительно, но поджав губы, покивал головой.
– Жив пока… Не знаю, надолго ли? От этих скотов помощи не дождешься…
– Что с ним… было происходить? – спросил Поль, с заметным трудом подобрав русские слова, хотя мне казалось, что он гораздо лучше умеет объясняться по-русски и сейчас это зачем-то скрывает…
«Молодец! – молча одобрила я его инициативу. – Только вот переигрывать не нужно. А вопрос своевременный, очень к месту пришелся. Не могу же я одна проявлять повышенный интерес к этому человеку… Это подозрительно, в конце концов… Но, подожди-ка, дорогая, – разве ты говорила Полю, что интересуешься именно Судаковым? Почему он тебе в этом подыгрывает?..»
Я не удержалась и внимательно посмотрела на Поля. Тот, казалось, моего пристального взгляда вовсе и не заметил и был по-прежнему спокоен, сосредоточен и нисколько не напряжен.
«Ерунда! – подумала я. – И мой интерес к раненому выглядит естественно, и Поль мне не подыгрывает в этом, а тоже интересуется состоянием человека… В конце концов, у него то же самое задание, что официально и у меня – спасти попавших в беду русских врачей. Всех. В том числе и неизвестного пока ему Судакова. И обеспокоенность Поля состоянием раненого вполне естественна и объяснима. Если тот не сможет самостоятельно передвигаться, значит, это для нас еще одна, дополнительная проблема. Не только для меня, а для нас. В том числе – и для Поля… Сейчас же перестань его подозревать неизвестно в чем!» – приказала я себе и на этом успокоилась.
– Два ребра сломаны, Поль, – объяснил, обращаясь к французу, тот же самый разговорчивый врач. – Правая рука в двух местах сломана. Множественные ушибы головы и грудной клетки. Алексей Вениаминович часа два без сознания был, когда его вытащили. Я ему тройную дозу сразу же вколол, слава богу, ампулы с наркотиками не все камнями передавило… Единственное, что у него уцелело – ноги. Когда стена рухнула, его камнями привалило, как раз по пояс, ноги только снаружи и остались. Кирпичики-то видите у них какие… – указал он на стену прямо у себя над головой, не глядя.
Мы с Полем невольно подняли глаза вслед его жесту. Кирпичи были и впрямь огромные. Да, большей частью они представляли собой плоские обломки скалы, положенные друг на друга.
Оказаться под завалом из таких камешков! Как говорится – спаси и сохрани! При одной мысли об этом по спине пробегал холодок и хотелось тут же отодвинуться подальше от стены…
– Я так и не представил вас друг другу, – сказал Поль, взявший почему-то на себя роль нашего общего знакомого, хотя сам с этими людьми познакомился вряд ли более часа назад. – Для меня, француза, очень странно представлять друг другу двух русских людей. Да еще делать это на английском языке и на афганской территории! Но таковы условности жизни!.. Знакомьтесь: старший лейтенант российских спасателей Ольга Николаева. Врач-эпидемиолог Иван Васильевич… Фамилию не знаю, не спрашивал…
27 
