25 
«Теперь мне все понятно! – подумал я. – Дом подожгли, а потом в нем взорвались химикаты Антихриста для проведения алхимических опытов, и здание сровняло с землей, а вот монеты находились в подвале, да к тому же в несгораемом сейфе, а следовательно, не пострадали и лежат там себе до сих пор. Скорее всего их-то Хлыщ со своим сообщником и ищут! Потому что больше вроде бы нечего! Но... Я ведь не все знаю! Может быть, есть еще что-то, и об этом мне расскажет Титов».
Я вернул подшивку и вышел на улицу. Проходя мимо библиотеки в сторону редакции, я мельком глянул на окна и увидел, что Куркуль стоит напротив библиотекарши, а на столе перед ним лежит подшивка газет, которую я только что сдал. «Зря старается! – мысленно хмыкнул я. – Об удобрениях, рассаде и всем прочем там ничего нет!»
Вернувшись в редакцию, я застал Геннадия, наслаждавшегося заслуженным отдыхом. Откинувшись в кресле, он глубокомысленно курил трубку, явно подражая матерым редакционным зубрам из какой-нибудь центральной газеты. Увидев меня, он радушно показал на стул напротив и распорядился:
– Настюня! Сваргань нам кофейку!
– Сейчас, Геночка! – заторопилась она.
Кофе был, естественно, дешевый и отдавал кислым, но я стоически терпел – не кофе же пить пришел я сюда.
– Ну, как тебе наш Антихрист? – с интересом спросил он.
– Судя по газетным статьям, первостепенный проходимец, а уж как там на самом деле, я не знаю, – ответил я. – Очевидцев, как я понимаю, не сохранилось.
– Но память о нем в народе жива! – сказал Титов и даже указательный палец воздел, чтобы привлечь внимание к своим словам. – Мои предшественники в свое время многих о нем в Салтыковке расспрашивали. Можно сказать только одно: человек был неординарный. Спиритизм, алхимические опыты, игра на геликоне...
– На геликоне? – переспросил я. – Это, случайно, не его звуки в ночи окрестные крестьяне принимали за крики невинно загубленных душ?
– Скорее всего, – согласился Гена. – Естественно, что необразованные крестьяне не могли знать, что это звуки музыкального духового инструмента, и принимали их за черт-те что.
– Слушай, давай о нем с самого начала! – попросил я.
– Извольте, сударь! – усмехнулся он. – Род Яхонт-Изумрудовых был старинным, но неприметным. В глаза не лезли, ко двору его императорского величества пробиться не старались, а жили себе тихонько и в ус не дули.
– По принципу: «Минуй нас пуще всех печалей...» – понятливо кивнул я.
– Вот именно! – подтвердил он. – Были они не скажу чтобы очень, но довольно богаты, во всяком случае, имений у них в Подмосковье было несколько.
– Включая и то, что возле Салтыковки, – дополнил я, но Титов укоризненно покачал головой.
– Не спеши! И до него дойду, – и продолжил: – Мы докопались только до деда Антипадиста Варфсония Аполлинарьевича, который жил в Стародубском уезде. У него было несколько детей, и младшим, а поэтому, вероятно, и самым любимым, был Доримедонт. Но он рано умер – простудился на зимней охоте, потом воспаление легких, и преставился, оставив молодую жену и маленького сына Антипадиста. Вдовушка погоревала да и вышла снова замуж, но вот сына ей Варфсоний не отдал! При себе оставил и воспитывал. Этот дедушка был человеком дальновидным и всех своих остальных детей выделил при жизни...
– Чтобы его единственным наследником стал Антипадист, – догадался я.
– Да! – кивнул Гена. – Занимался он внуком вплотную и даже отправил его учиться в Сорбонну!
– Даже так? – удивился я.
– Ага! Вероятно, он возлагал на него большие надежды или просто решил, что пора их роду выходить из тени на свет божий и занять в нем достойное место, а уж как там было на самом деле, никто не знает, – развел руками Титов.
– Скорее всего, он его очень любил, а может, просто поддался модным веяниям, – заметил я.
– Все может быть! – пожал плечами Гена. – Да вот только Антипадистушка заразился во Франции спиритизмом, а попутно и всей прочей ерундой вроде алхимии, чернокнижия и тэ дэ и тэ пэ. Прослышав об этом, разгневанный дедушка вернул его в Россию, но было уже поздно – его внук просто свихнулся на этой почве. Довольно скоро Варфсоний скончался. Оставшись сам себе хозяином, и к тому же с солидным капиталом, Антипадист предался своему увлечению целиком. И в результате такой вот ненаучной деятельности он за несколько лет спустил все свое немалое наследство, что отвратило от него всех его родственников, и они разорвали с ним отношения.
25 
