очень нудно 
32 
Когда Холодец и Мудрецкий вернулись, они нашли медсестру в истеричном состоянии. Ее зажрали. Всю. Лицо, руки и ноги были покрыты сплошным слоем укусов. Она села в машину, не в силах даже чесаться.
– Ну вот, сдал голубчиков, – улыбался Холодец, с некоторой озабоченностью поглядывая на медсестру. – Что это с вами?
– Все нормально, – как-то не по-доброму ответила Лиза.
– Теперь едем разоблачать преступников! – радостно воскликнул начальник штаба, и служебный «уазик», прорезая лучами фар темноту, устремился к возводимому солдатами свинарнику.
* * *
Простаков был весь в мыле. Он, бросив небрежно тело своего друга Фрола на топчан, снова откинул брезентовый полог и вышел на улицу. Взяв ведро, он пошел к колодцу. Набрав воды, вылил ее себе на голову и после этого только почувствовал себя более-менее сносно.
Вокруг него, словно Луна вокруг Земли, бегал Резинкин.
– Ну как, тебе полегчало? Тебе полегчало?
Здоровый, проделав колоссальный объем работы, сейчас не был склонен к разговорам. Ему бы дух перевести. И в этот момент, когда он стоял, склонившись к земле с мокрой башкой, появился «уазик».
– Еще бы две минуты...
– Заткнись, – цыкнул Простаков на Резину, потряхивая бритой головой. Крупные капли летели с его головы в разные стороны. – Мы спим, понял? Уходим.
Оба шуганулись обратно к жилищу и умерли на своих топчанах.
Холодец поставил так свою машину на стройплощадке, что свет фар освещал брезентовый полог.
Подождав, пока Мудрецкий подойдет к нему, Холодец показал пальцем на полог и одними губами произнес:
– Пошли.
Они приближались медленно, стараясь наступать на носки, чтобы ничто не хрустнуло под ногами. Холодец даже расстегнул кобуру, хотя пистолета не достал. Отбросив брезент, майор остановился.
Свет от фар осветил часть жилого помещения. Все солдаты как ни в чем не бывало спали на своих местах.
– Встать, – заорал Холодец. – Подъем!
Первым поднялся потревоженный Терминатор и с неудовольствием захрюкал и завозился в загоне.
Простаков с Резинкиным подорвались со своих мест и вытаращили на майора невинные глаза. Остальные трое продолжали лежать, словно бревна.
– Встать!
Лейтенант подошел к Сизову и потряс его за плечо. Тот открыл глаза и пробормотал:
– А, товарищ лейтенант, доброе утро. А че такое? – Он медленно сел на кровати.
Холодец третий раз раззявил пасть:
– Встать!
Теперь уже зашевелился и Ануфриев, а Фрол продолжал спокойно спать на своем месте.
– Он очень устал, – пояснил Резинкин. – Вон все за свиньей ухаживает. Спит как убитый.
Терминатор тут же подтвердил сказанное частым сопением.
Простаков подошел к Валетову, которого положили спать, естественно, в одежде, и, приподняв его, поставил спящего перед майором. Взял его одной рукой за голову, а другой за воротник и, как кукловод, приподнял голову и вновь отпустил ее. Колганчик Валетова безжизненно мотался на согнувшейся вниз шее.
– Что с ним такое? – майор подошел ближе.
Хорошо, что рядом с ним не стояла медсестра, она бы объяснила, что с ним такое.
– Устает очень.
– Так люди спать не могут, – не поверил начальник штаба, взял и сам пальцем приподнял упершийся в грудь подбородок Валетова.
Случилось чудо. Зрачки под закрытыми веками забегали, и тут Фрол открыл глаза.
– Чего, – бормотнул он, угоняя комок кадыка вниз, – надо?
– Чего мне от тебя надо? – переспросил злобно Холодец. – Ничего, иди спать.
Терминатор, разбуженный воплями начальника штаба, завозился в углу, загородка затрещала.
– Только свиньям не спится, – попытался пошутить Простаков, неловко гыгыкнул и показал рукой на хряка. – Может, ему, того-этого, бабу надо?
– Молчать! – Холодец неистовствовал. – Ануфриев и Сизов, на выход!
Потом посмотрел на Простакова и Резинкина:
– И вы двое тоже.
Построив солдат в одну шеренгу, начальник штаба пригласил для опознания медсестру. Она выбежала из машины и быстрыми шагами подошла к построившимся. Она смотрела на Простакова, потом на Резинкина.
– Эти двое, – тут же живо затараторила она, но Простаков состроил страшную рожу, и медсестра, которой этот сибиряк был не безразличен, как оказалось, осеклась и не стала продолжать. – Эти двое – это не те.
И Простаков с Резинкиным, повинуясь взмаху девичьей руки, тут же отошли в сторону. Теперь она стояла перед Ануфриевым и долго разглядывала его.
32 
