114 
Увы, искренность чувств Ладыгина по отношению к ней на деле могла оказаться не более как притворством, иллюзией. Она хороший психиатр, но, к сожалению, не умеет предсказывать будущее и читать мысли. Катя ясно осознавала, что Ладыгин в чем-то водил ее за нос. Но вот в чем именно – в отношении Колесова или ее самой, определить затруднялась. А потому отогнала прочь неуместные сентиментальные фантазии и предложила поездку на дачу.
Дача – по сути загородный двухэтажный дом, являющийся нелегальным филиалом лаборатории, – к приему дорогого гостя была практически готова.
Большинство помещений на даче убирала женщина, жившая неподалеку, – замкнутое немногословное существо, сторонящееся людей, как огня. В некоторых из помещений наводили порядок поочередно Ерема, Четверкин, Потапов и сама Катя. Остальные о существовании «филиала» знали, но ни разу там не были. Даже Сергей, если ему доводилось привозить на дачу Катю, внутрь никогда не допускался, а коротал время в комфортабельной пристройке. При этом все, кроме посвященных, искренне верили, что некий гениальный профессор существует на самом деле. Этот «черный гений», практически в одиночку штампующий совершенные «машины», вызывал у сотрудников плохо скрываемый страх. «Профессор» активно и без стеснения пользовался новейшими разработками лаборатории, но своими собственными знаниями с партнерами по бизнесу предпочитал не делиться.
В действительности же никакого профессора не существовало и в помине, хотя некоторые сотрудники считали его не только создателем биомашин, но в том числе и организатором всего бизнеса. А легенда «черного гения» возникла, когда отвратительный Редькин стал проявлять настойчивое стремление попасть на дачу во что бы то ни стало. Тогда народу явили нервного старикашку с горящими, как уголья, глазами. Старикашка был психиатром, правда, не профессором, а кандидатом наук и в свое время тоже занимался вопросами психотроники. Ведомый амбициями и профессиональным любопытством, старикашка разыграл перед публикой великолепное представление, после которого у народа отпало всякое желание встречаться с профессором еще раз. В обмен на это шоу старикашке была обещана экскурсия в загородный филиал. Экскурсия состоялась, а установленные на даче приборы и ряд психотропных препаратов любознательный психиатр смог не только пощупать, понюхать и внимательно рассмотреть, но также испытать их замечательное действие на себе.
С первого, даже самого пристального взгляда на даче ничто не говорило о том, что за деятельность там ведется. Некоторое недоумение могли вызвать помещения, запертые на кодовые замки, но мало ли какие причуды могли быть у хозяев дачи. Кроме того, Катя не собиралась позволять Ладыгину бродить по даче без ее присмотра. Вполне возможно, что сразу по приезде они отправятся в правое – жилое – крыло, а покинув его, сядут в машину и спокойно отправятся по домам.
К тому моменту, когда Катя вышла за ворота клиники, Сергей уже должен был доставить Тарасова домой. Катя села в машину, проехала несколько кварталов, чтобы не мозолить глаза охране и персоналу, остановилась у обочины и вынула телефон.
По мере того, как она слушала, лицо ее приобретало все более жесткое выражение. Хотелось бы верить, что инцидент, произошедший в квартире Тарасова, не имел к Ладыгину ровным счетом никакого отношения. Однако иллюзия рая вдвоем под гавайским ласковым солнцем скукоживалась и хирела на глазах.
Глава 19
Пока я предъявлял дотошному охраннику пропуск, а потом ворковал с Катей, Колобок улучил момент, проскользнул мимо нас – я увидел его мелькнувшую спину – и поймал машину, хозяин которой готов был следовать куда угодно и за кем угодно, лишь бы это занятие достойно оплачивалось. Между делом тезка еще успел стрельнуть у кого-то из коллег некоторую сумму денег, а также позвонить соседке, у которой были запасные ключи от его квартиры, с просьбой посидеть на телефоне на случай важного звонка. Чехову, если бы он позвонил или заявился лично, следовало передать короткую фразу: «Не отходи от телефона». Но это все я узнал уже позже.
Катя ждала меня, как и обещала, у ворот, прохаживаясь около «Волги» серого цвета. На этот раз она была одета в узкие синие джинсы, плотно обтягивающие стройные длинные ноги, и легкую голубую рубашку. Увидев ее, я на мгновение остановился, затаив дыхание. Сколько раз я видел эту женщину, столько раз влюблялся в нее заново, отчаянно и безвозвратно.
114 
