– Курва! Шалава старая! – из соседней комнаты раздавался пропитой, надтреснутый голос, принадлежащий хозяину квартиры. – Полтинник верни!

– Не брала я ничего у тебя, алкаш проклятый! – с надрывом отвечала ему жена, измученная женщина лет сорока с небольшим. – Где пил, там и ищи свои деньги, а я ничего у тебя не брала! Опять, скотина, всю получку пропил! – через слово всхлипывая, констатировала она грустный факт.

– Ничего я не пропивал, – уже не столь уверенно возразил ей муж.

Вера Павловна, так звали хозяйку квартиры, тотчас уловила перемену интонации в голосе своего благоверного и тут же ринулась в наступление:

– Сволочь! Опять целый месяц тебя, урода, мне кормить придется! Чтоб ты сдох от нее, проклятой!

– Сказал тебе, что ничего не пропивал, – слышится бубнящий голос хозяина квартиры, – Валерка с десятого дома с калыма выпить пригласил. У него и полтинник занял.

– Чего ты мне по ушам трешь! Полтинник он занял! Да у твоих алкашей таракана сушеного не выпросишь, не то что денег!

Весь этот колоритный диалог Лера услышала с утра пораньше, в соседней комнате за стенкой. Потянувшись, она проснулась окончательно и с интересом ждала продолжения ссоры. Спор хозяев вскоре перерос в гневный обличительный монолог Веры Павловны, ее муж полностью потерял контроль над ситуацией, и теперь ему лишь иногда удавалось вставлять жалкие реплики. Вскоре хлопнула входная дверь, свидетельствуя о том, что хозяин быстренько ретировался, позорно покидая поле боя.

Лера вздохнула, еще раз от души потянувшись. При этом ее упругие груди, как говорят знающие в этом деле толк мужчины, нужного размера, подались к потолку. Девушка, все еще лежа, грациозно изогнула спину. Неожиданно рывком села на постели. Груди заплясали, как два небольших резиновых мячика. Розовые соски вызывающе смотрели вперед. Изогнув тонкую талию, Валерия плавным движением выпорхнула из-под простыни. Если бы за девушкой сейчас подглядывал человек, способный оценить по достоинству великолепие обнаженного тела, он был бы восхищен в высшей степени. Красивое, с правильными чертами лицо, густые черные волосы, копной ниспадающие до середины спины. Великолепная грудь, упругий плоский живот. Лерины бедра нельзя было назвать чересчур широкими, вместе с крепкими, длинными стройными ножками они не раз заставляли трепетать мужские сердца. Там, где эти замечательные ножки сходились вместе, сквозь тонкое дорогое французское белье явственно вырисовывался аккуратный черный треугольник.

Лера, покачивая бедрами, подошла к окну, совершенно не смущаясь своей наготы. Облокотившись на подоконник, подперев щеку левой ладонью, она принялась задумчиво изучать утренний уличный пейзаж, наблюдая его из окна маленькой комнаты, которую вынуждена была вчера срочно снять. Вид улицы мало волновал Валерию Маркову, она же попросту Лера, она же Маркиза. Этим прозвищем, оставшимся еще с интернатских времен, теперь уже редко кто ее называл. Так вот, поток машин и суета прохожих в данный момент действительно мало волновали девушку. Мысли ее были направлены совершенно в другое русло. Сегодня ночью Валерия имела стопроцентную возможность попасть за решетку и провести там как минимум лет десять, а то и больше. Или, что тоже вполне вероятно, вообще покинуть этот суетный мир в расцвете лет. И скорее всего последний вариант развития событий был наиболее вероятен. Пуля, влепившаяся в столб в каком-то полуметре от ее головы, красноречиво свидетельствовала о реальности подобного исхода. И если смерти ей удалось вчера избежать, то угроза оказаться в каталажке оставалась реальной. Так что подумать Лере Марковой было о чем.

Началось все со странного звонка ее единственной близкой подруги в понедельник вечером.

* * *

Лера только приехала из бара, где встречалась с клиентом. Клиента, как всегда, нашел Вадик – сутенер Валерии. Мужик был, как сейчас говорят, крутой: золотая цепь весом в килограмм, такая же массивная печатка, малиновый пиджак и сотовый телефон. Последний как раз и сыграл неожиданно злую шутку со своим хозяином.

Едва Лера присела за столик, Вадик не успел даже представить ее крутому мужчине, как у того запиликала связь. По мере разговора лицо несостоявшегося клиента то вытягивалось, принимая удивленно-испуганное выражение, то застывало – хоть скульптуру с него лепи. Наконец разговор, судя по всему, достиг апогея по накалу страстей, мужик с лицом гладиатора перед схваткой рявкнул в трубку: «Еду!» Извинившись перед Валерией и заказав ей шампанское, урегулировал финансовые вопросы с Вадиком, после чего буквально испарился, сославшись на неожиданно возникшие проблемы, требующие его личного немедленного присутствия.

  1