17 
Изилда толкает тяжелую стеклянную дверь, но та не поддается. Изилда толкает ее и еще раз, потом бросается на нее всем телом.
Она сама себе напоминает безумную муху, но остановиться не может, бьется и бьется о дверь аптеки, пока ее не оттаскивают. Только тогда Изилда видит, что по другую сторону стеклянной двери перепуганная девочка-аптекарь в белом халате и с надкусанным бутербродом в руке точно так же безуспешно пытается открыть дверь, но не внутрь, а наружу.
* * *
Стажеру Соне Алмейда страшно почти до обморока. Губы у нее прыгают, а руки дрожат так, что не удерживают бутерброд.
"Маслом вниз, — автоматические констатирует Соня, возясь с дверью, — Плакал мой обед…"
Соня в первый раз осталась одна в аптеке в обеденный перерыв. Это нарушение всяких правил, и заведующая была против, но Соня сказала: "Ну, пожалуйста, ну, я же все равно не успеваю доехать до дома, а на ресторан у меня денег нет", и заведующая махнула рукой: "Ладно, сиди тут, только никуда не выходи, и никому не открывай, пока я не вернусь", а Соня сказала: "Конечно!" и достала из сумки пакет с бутербродами. Она хотела поесть и походить между стеллажей, проверить — все ли она правильно запомнила, где что лежит, и вот теперь появилась эта сумасшедшая, и бьется об дверь, и Соня ей открывает — не может не открыть, хотя и понимает, что ей влетит от заведующей.
* * *
Изилда, пошатываясь, заходит в аптеку, поскальзывается на чем-то и почти падает на стойку.
Соня кидается к ней.
— Простите, простите ради бога, это был мой бутерброд, он упал, я ненарочно, простите, вы не ушиблись, простите, вы в порядке?!
Изилда протягивает к Соне замотанную в шарф руку.
— Я ведь не умру? — на удивление нормальным голосом произносит она. И повторяет уверенно. — Я не умру.
* * *
Соня притащила кресло заведующей, усадила в него Изилду и осторожно разматывает шарф. Шарф весь в пятнах крови, и Соню слегка подташнивает. Изилда сидит спокойно, с отстраненным выражением лица, только губы шевелятся.
Соне кажется, что она говорит "Янеумру, янеумру, янеумру".
Соня откладывает шарф и осторожно отлепляет почти насквозь мокрую прокладку. Запястье, все в засыхающей крови, выглядит сплошной раной.
Соня сглатывает и начинает аккуратно смывать кровь физиологическим раствором из большой пластиковой фляги.
Изилда прекращает шептать и внимательно смотрит на то, как розовые капли раствора стекают с ее руки.
Соня последний раз очень осторожно проводит марлевым компрессом по Изилдиному запястью.
* * *
А пореза там нет.
* * *
Как и не было.
Loja de brinquedos[14]
Согнувшись в три погибели Тина волоком тянет по полу небольшую, но страшно тяжелую коробку, на которой красным фломастером написано "Карнавал".
Вытаскивает на середину магазина и оглядывается в поисках табуретки.
Тине кажется, что табуретка должна стоять в углу за дверью. Или у стеллажа с головоломками. Или, на худой конец, у дальней стены, возле огромного желтого ящика, где лежат вповалку плюшевые кошки и собаки. По крайней мере, где-то там Тина ее видела буквально вчера. Или позавчера. Вернее, неделю назад, когда пришли февральские заказы, и Тина, нагруженная куклами и мячами, зацепилась ногой за табуретку, и чуть не свалилась. Или это было еще перед Рождеством?
Тина бросает свою коробку и медленно обходит магазин.
— Табуреткаааааа, — мурлычет Тина, — табуреееетка! Где тебя черти носят, когда ты нужна?
Табуретка не отзывается. Тина растерянно бродит между стеллажами, заглядывает за дверь, за прилавок и в подсобку, долго роется в желтом ящике, осторожно раздвигая кошек и собак.
— Сгинула моя табуреточка, — бубнит себе под нос Тина, продолжая шарить в ящике. — Хотела бы я знать ку… А это что такое?!
Тина нетерпеливо отбрасывает сунувшуюся под руки ядовито-желтую длинноухую собаку с безумными пластмассовыми глазами. Со дна ящика, недовольно поджав тонкие губы, на Тину смотрит крошечная, сморщенная женщина, одетая в роскошное шелковое платье.
— Тетушка Мария ду Карму, — шепчет Тина с благоговейным ужасом. — Тетушка Мария ду Карму нашлась… С ума сойти…
Тина осторожно, как ребенка, вытаскивае тетушку Марию ду Карму из ящика и усаживает ее на прилавок. Это не кукла, а марионетка для чревовещания, сделанная в виде немолодой дамы. За время лежания в ящике под грудами плюшевых кошек и собак она потеряла хрустальный лорнет, седые волосы выбились из высокой прически и висят кое как, а желтое вышитое платье измято и слегка запятнано голубоватой плесенью. Но у нее такое живое лицо, как будто тетушка Мария ду Карму сейчас заговорит.
17 
