109 
Меня облапошили как младенца. И я бы ничего не узнал, не произойди это несчастье… сучки передрались, и одну из них застрелили… мою дочь, Лену. А позавчера вот эта женщина, Смоленцева, пришла в мой дом и предложила мне сдать Свиридова за списание своих долгов. Вот и все. А теперь оказывается, что и Лену убила она… шалава.
Лицо Котова стало просто страшным, когда он захрипел и протянул руку за платком, который протягивал ему Медведев; пот лился с Кашалота ручьями, и платок не мог осушить их – он только промок насквозь в два счета.
Тяжело рухнув в кресло на переднем ряду, Кашалот начал утирать пот со лба.
Как только он умолк, в зале поднялся шум, быстро переросший в беспорядочный галдеж и суматоху. Судье и охране стоило немалых трудов установить хотя бы относительную тишину.
Алиса стояла, словно пораженная приступом столбняка. С ее лица, как влага под палящим солнцем, улетучилась вся надменность. Но – странное дело! – адвокат Евстафьев рассматривал ее не с презрением и торжествующим вызовом победителя, а с каким-то почти детским любопытством, словно пряча во взгляде какую-то заветную, внезапно остро и ярко озарившую мозг мысль.
* * *
Наконец водворилась тишина.
– Гражданка Котова может подтвердить сказанное вами? – спросил судья, глядя на Кашалота.
– Не может.
– По какой причине?
– По причине своей смерти. Она умерла вчера вечером от сердечного приступа, – произнес Кашалот, не отрывая многозначительного взгляда от лица Алисы.
Смоленцева содрогнулась.
– Гражданка Смоленцева, вы можете подтвердить сказанное гражданином Котовым?
Алиса подняла взгляд на прутья клетки, туда, где в обжигающе-темной тени белело пепельно-бледное лицо Свиридова. Вероятно, она вспомнила, что вот так, много лет тому назад, его, Владимира, тоже поставили лицом к лицу со страшной правдой – когда она в упор спросила:
– Это правда? – разумея, правда ли, что он убил ее родителей…
И, вспомнив это, она подняла голову, как он тогда, и сказала то самое – короткое и единственно возможное – слово:
– Да.
– Вы разыграли похищение с целью шантажа?
– Да.
– И вы стреляли в Елену Котову?
Лишь секунду помедлила Алиса… и в третий раз сказала:
– Да. …Через два часа суд постановил признать Свиридова Владимира Антоновича невиновным в похищении и убийстве Котовой Елены Филипповны и из-под стражи освободить.
Ни о каком шантаже даже не упоминалось, и нового уголовного дела по факту вымогательства возбуждено не было. Хотя все основания к тому были. Но такова была воля Кашалота.
Смоленцева же была арестована и водворена в одиночную камеру следственного изолятора…
* * *
В ресторане «Лисс» сидели четверо: Свиридов, Фокин, Павел Евстафьев и Мосек.
– То, что меня освободили из-под стражи и что я дошел до этой дыры живым и здоровым, хотя вся братва знает, что деньги у меня… это пугает больше, чем ствол, приставленный к затылку, – сказал Владимир.
– Да, Кашалот не похож на Деда Мороза, привыкшего раздаривать подарки, – буркнул Фокин. – Но почему ты пошел именно сюда?
– Потому что у меня здесь встреча с Кашалотом, – холодно ответил Владимир. – Он назначил мне свидание еще в зале суда. Вас, скорее всего, попросят покинуть помещение. Я же вас настоятельно просил не идти вместе со мной. Сами настояли… черти.
– Ага… – мрачно проговорил Мосек и поежился, – а вот и братва.
– Н-да-а-а… – протянул Фокин. Евстафьев же предпочел промолчать.
В зал ресторана вошло человек десять братков. Они встали у самого входа, намертво перекрыв его, а сквозь тесные «ряды своих воинственных дружин» прошел Кашалот в сопровождении неизменного Медведева и направился прямо к столу, за которым сидели Свиридов с друзьями.
Котов молча присел на стул, предупредительно поставленный ему забежавшим вперед начальником охраны, и, оглядев сумрачные лица четырех сидящих перед ним мужчин, медленно проговорил:
– Дела у нас не самые кучерявые, не так ли, а, Свиридов?
– Да, Филипп Григорьевич, – угрюмо отозвался тот.
– А ты не хлещи меня имяотчеством. На сегодня я для тебя Кашалот. Понял?
– Да.
– Надо нам с тобой решить одну проблему, – выговорил Котов, укладывая свою тяжелую пятерню на поверхность стола.
– Стоимостью в миллион баксов, так?
– Так. Догадливый. Впрочем, тут большого ума не надо – догадаться, о чем базар поведется. А вот вокруг пальца моих людей в завязке с комитетчиками и псами убоповскими обвести – вот тут ум нужен. Ум и умение. Далеко мог бы пойти, Свиридов… да не за то берешься. Не за то. Не на то ум свой и все богом и людьми умными данное расходовал.
109 
