очень нудно 
53 
– Между прочим, – бросил он через плечо, – я в жизни не слышал фамилии Четыкин и не понимаю, как он мог вас в чем-то заверять... Вы что, работаете с этим типом?
Этот невинный вопрос меня насторожил – если он был задан неспроста, то получалось, что моя персона заинтересовала неприступного стража. Если я отвечал честно, то сразу давал понять, где меня нужно искать. Если бы молодой человек не знал Четыкина, вряд ли он стал бы задавать такой вопрос.
– Нет, работаем мы в разных местах, – уклончиво ответил я. – Просто мы вместе учились и до сих пор помогаем друг другу. У нас очень трогательные отношения, знаете ли...
– «Голубые», что ли? – сморщившись, спросил молодой человек, делая вид, что абсолютно теряет ко мне интерес.
Понимая, что больше мне здесь выудить ничего не удастся, я повернулся и быстро начал спускаться по лестнице. Мне вдруг пришло в голову, что молодой человек непременно захочет проследить за мной. Нужно было побыстрее сматываться. Он подтвердил мои опасения, и я сразу же услышал дробный стук его каблуков за спиной. Через минуту он выскочит на улицу и без труда сможет узнать номер моей машины.
Теперь я убедился, что и с этой квартирой не все чисто, и пока преимущество было на моей стороне. Уступать его противнику было бы неосмотрительно, и я решил немедленно остановить его.
Сделав вид, что я пытаюсь оторваться от молодого человека, я сбежал вниз и выскочил в тамбур подъезда. Для убедительности я хлопнул еще и входной дверью. Мой преследователь также ускорил шаг и в следующее мгновение распахнул дверь тамбура. Его коренастый силуэт четко нарисовался на фоне бледно-желтой стены. Я сделал шаг из темноты – навстречу ему – и, вложив в удар всю тяжесть своего тела, саданул кулаком в гладко выбритую челюсть.
Молодой человек был самоуверен и представлял собой в этот момент идеальную мишень. Удар получился отменным. Кулак так удобно лег на предназначенное ему место, что о лучшем и мечтать было нельзя. Он словно прилип к челюсти – с глухим стуком, – как магнит прилипает к железной болванке. Молодой человек не отлетел – он был слишком тяжел. Просто голова его мотнулась, как резиновая, и он стал медленно заваливаться назад. Я успел подхватить его и осторожно усадить, привалив спиной к стене. Теперь он был похож на подгулявшего студента, не добравшегося до теплой постели. Предоставив нокаутированного его судьбе, я вышел из дома и не спеша, словно ничего не случилось, направился к машине. Степаныч, уже издали углядев белый халат, завел мотор. Едва я захлопнул за собой дверцу, как мы уже мчались по ночной Москве. В ту минуту мне казалось, что я необычайно ловко вывернулся из затруднительного положения, и я был уверен, что не оставил никаких следов.
Но теперь, похоже, мне предстояло убедиться в преждевременности своих надежд. После беспредметного разговора с Макаровым мы с ним отправились в кабинет Бориса Иосифовича. Я держался с виду довольно уверенно, широко расправлял плечи и лучезарно улыбался, хотя на душе у меня скребли кошки.
Коллеги, попадавшиеся нам в коридорах, коротко здоровались и отводили глаза, будто знали, что мы направляемся на ковер. Впрочем, ничего удивительного, если они действительно об этом знали, – новости в медицинских коллективах распространяются, как пожар в сосновом лесу.
Пожилая секретарша, караулившая кабинет Штейнберга, попросила нас секундочку обождать и пошла узнать, не раздумал ли Борис Иосифович вставлять клизму. Он не раздумал, и нам предложили заходить.
С момента последнего моего визита в кабинете Бориса Иосифовича ничего не изменилось. Старинный заматеревший фикус в углу был тщательно протерт и сверкал лаковой влажной зеленью. Кто-то за ним ухаживал, и очень старательно. Все остальные фикусы, которые мне доводилось видеть в жизни, выглядели гораздо хуже.
Сам Борис Иосифович неподвижно сидел за столом и с каменным выражением на лице следил за нами. Он даже не счел нужным ответить на наше «здравствуйте». По случаю жары одет Штейнберг был в тонкий светло-серый костюм, почти белый, и в целом производил впечатление какого-то плантатора из южных американских штатов, властного, деспотичного и полного предрассудков.
Он довольно долго рассматривал нас, не предлагая садиться, и, как мне показалось, объектом его наблюдений была именно моя персона. Вальяжный и полный достоинства Макаров переминался с ноги на ногу, как какой-нибудь мальчишка. Чувствовалось, что Игорь Станиславович не привык к подобному обращению и оно вызывает в нем ощутимое раздражение, которое впоследствии неминуемо выльется на меня.
53 
