очень нудно 
36 
– Принято.
В кои-то веки им приходилось следить за отставным майором спецназа!.. Петров не просто опытный… кто? Преступник? У одного парня череп пробит во время падения, второго он, конечно, разделал, но это чтоб свидетеля не было. Вряд ли он согласится практически навсегда сесть за решетку…
Тяжело убеждать себя каждый час, что делаешь все правильно. Костин здорово рисковал. Уйдет Петров из-под колпака – можешь освобождать место. Начальство такого провала не потерпит. Зато, если дело удастся раскрутить, при удачном стечении обстоятельств можно подняться выше.
Майор против майора. На стороне одного власть и профессиональные амбиции, на стороне другого желание выкарабкаться из глубокой навозной ямы.
Костин не мог заставить себя злиться на Петрова, хотя без злости заставить себя отрабатывать от и до невероятно тяжело. Он ехал отбирать у грабителей чемоданчик, а тут такая фигня приключилась. На его месте мог оказаться любой здоровый мужик.
Поймав себя на сентиментальности, Костин покачал головой. Если бы его начальство могло заглянуть ему в черепушку, его давно бы сняли.
* * *
Секретарь его сегодня просто… как это по-русски… «достал». Как можно забыть то, что ему сказал шеф? Отношение к работе у господина Сотникова не отличалось исключительностью, а таких людей Фишер плохо выносил.
Как можно развивать экономику, как можно двигаться вперед на разгильдяйстве и вседозволенности?! Он просил, по-человечески просил, чтобы его секретарь пришел сегодня на работу не к восьми, а к семи. Что здесь особенного?
Вот уже полвосьмого, а в офисе только его хозяин.
Гюнтер планировал отправить своего человека с чемоданчиком в Москву. И где он?
Вот хлопнула входная дверь. Наконец-то! Гюнтер поспешил за стол. В этой позиции устраивать разнос лучше всего.
Когда Сотников вошел в кабинет, немец скривился, увидев человека за его спиной.
– Иннокентий, что такое? Мы же договаривались. Или ты сделал работу?
Петров хлопнул секретаря Фишера по плечу так, что он потерял равновесие и был вынужден сделать шаг в сторону.
– Мы тут поговорили, – начал Петров по-немецки, – ты вроде собирался чемоданчик в Москву везти? Давай я это сделаю.
Фишер посмотрел на секретаря. И все-таки эти русские… они… он не знал, что и думать.
– Я же вам ничего не говорил.
– Он взял меня за горло… – стал оправдываться Сотников.
– Но я же вам ничего не говорил!
– Ну, я подумал… Он, – секретарь кивнул головой на майора, – попросил подумать, что дальше будет с чемоданчиком.
«Умом Россию не понять, аршином общим не измерить…»
– Господин Сотников, вы случайно не родственник Шерлока Холмса?
Секретарь стоял бледный, по нему было видно, что больше всего он хотел бы убраться отсюда как можно дальше.
– Нет, – робко ответил он на вопрос шефа.
– Тогда почему вы занимаетесь, – он долго подбирал слово и наконец выдал: – хреновиной? Так?
Петрову надоело слушать выяснение отношений.
– У тебя очень умный секретарь, да, Гюнтер? Поздравляю, ты умеешь подбирать людей. Он догадался, куда поедет чемодан, или то, что в нем. Ну так как насчет моего предложения?
– С вами поговорим позже. – Фишер отпустил секретаря.
Петров позволил себе по-хозяйски заглянуть в холодильник, достать упаковку апельсинового сока и развалиться в кресле, любимом кресле Гюнтера.
– Иннокентий, я тебя понимаю.
– Да ну?.. Третий мальчик, друг мой, уже в милиции. Еще немного, и меня обложат со всех сторон. Я хочу знать, за что я убил двух пацанов. Если ты мне не доверяешь, пусть чемоданчик везет секретарь, но в этом случае мне необходима компенсация. Жизнь в Европе дорогая.
Дарья сидела в «девятке», воткнув в уши миниатюрные наушники, и не сводила глаз с кассеты, на которую шла запись всего разговора.
– Ты не понимаешь, куда лезешь, – Гюнтер смотрел то на Петрова, то на крышку полированного стола.
– Нервничаешь, боишься меня, Гюнтер?
– Тебя? – Фишер стал истерически смеяться. – Ты ведь не убьешь меня, Иннокентий?
– Нет. – Петрову не нравилось, что его держат за взбесившегося пса. – Я просто хочу удовлетворить собственные морально-финансовые амбиции.
– Давай я дам тебе денег, после чего мы с тобой расстанемся навсегда.
Дарья затаила дыхание. Немец богат, немец заплатит – и тайна чемоданчика так и не будет раскрыта!
– Мне много надо, – улыбнулся Петров.
36 
