Последние отзывы

  40  

– Идем, дитя мое, – сказал он.

* * *

Исповедь продлилась полтора часа. Верина судьба мало чем отличалась от судеб сотен ее ровесниц, и даже грехи были, в общем, те же самые. За небольшим исключением, можно сказать, случаем, сделавшим ее тем, кем она стала. Но вот что удивительно: отец Василий не смог бы назвать ее большей грешницей, чем ее более удачливые ровесницы, разве что Верина гордыня выделяла ее среди остальных. Как она с такой гордыней могла работать проституткой, сказать было сложно, но она работала.

– А еще я своровала у Ковалева двести пятьдесят баксов, – относительно спокойным голосом продолжила Вера. – Когда они в прошлый раз парились с Парфеном.

– Каким Парфеном? – почти автоматически отреагировал отец Василий.

– Неужто не знаете? У нас в Усть-Кудеяре один Парфен, – усмехнулась Вера.

Отец Василий покачал головой: Парфен в Усть-Кудеяре действительно был только один. Это был единственный бандит, сумевший выбиться из этой глуши «в люди» и, как говорят, имевший связи даже в Генпрокуратуре.

– А какой Ковалев? – так же, почти автоматически, поинтересовался священник. Вряд ли речь шла о начальнике местной милиции – не тот это человек, чтобы с Парфеном париться, и отец Василий уже пожалел, что спросил, – пустой вопрос, никакого отношения к исповеди не имеющий.

– У нас в Усть-Кудеяре один Ковалев, – так же недобро усмехнулась Вера, и священник напрягся, пытаясь сообразить, что это за Ковалев такой и почему он его не знает.

– Да не напрягайтесь вы так, – печально усмехнулась Вера. – Тот самый Ковалев, тот самый… начальник УВД.

– Как так? – не понял священник. – Наш Ковалев? Павел Александрович?

– Точно. Наш Павлик Александрович, – угрюмо подтвердила Вера.

– А ты ничего не перепутала? – недоверчиво покосился отец Василий.

– Трудно перепутать того, кто у тебя всю ночь между ног… Это как, тоже за грех считать?

– Считать, – машинально кивнул священник. «Павел Александрович, как же так? – думал он. – Ты, и вдруг – вместе с Парфеном!»

Отец Василий с трудом дослушал исповедь до конца, привычно отпустил девушке грехи, изо всех сил пытаясь не выдать своего волнения. «Как же так, Павел Александрович? – повторял и повторял он. – Вы и – Парфенов?! Как же так?» Его вдруг пронзил страх. Он давно уже не испытывал этого чувства, и тем омерзительнее оно было.

Он вспоминал последний разговор с начальником усть-кудеярской милиции и видел, что снова потерял уверенность в чем-либо. Ни безопасность его жены, ни его собственная снова не были абсолютными. «А что, если Ковалев как-то связан и с "этими"? – думал он. – Ведь откуда-то они узнали обо мне! Откуда? Как они нашли мой дом? Да еще так быстро!» Похоже было, что, когда бандиты говорили, что у них «все схвачено», они не блефовали.

– Батюшка! Что с вами?!

Отец Василий поднял глаза: Вера смотрела ему прямо в глаза, она была встревожена.

– Ничего, Вера, ничего, – попытался соврать он.

Девушка покачала головой и поднялась с колен.

– А лгать-то нехорошо, батюшка, – укоризненно покачала она головой.

– Да, ты права, – неожиданно для себя согласился с ней отец Василий. – Но я не знаю, стоит ли это тебе говорить.

– Решайте сами, – великодушно позволила Вера, и священник улыбнулся: такое смещение ролей оказалось для него совершенно неожиданным.

– Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, – процитировал он. – И тайного, что не было бы узнано…

– И что будете делать? – с интересом посмотрела на него Вера.

– Я думаю, мне следует быть безупречным! – энергично завершил свою мысль священник.

– Взялся за гуж, не говори, что не дюж? – улыбнулась Вера.

– Что-то вроде того, – согласился с ней отец Василий и тоже улыбнулся. – А ты – молодец, я думаю, у тебя все будет хорошо.

– Вы и вправду так думаете?! – загорелась этой мыслью Вера.

– Вот те крест, – серьезно перекрестился священник.

* * *

Вера вышла в коридор и притащила назад в номер коротавших время на диванчике у дежурной своих подружек и матушку Ольгу.

– Что-то вы неважно выглядите, батюшка, – сразу распознала неладное Ольга.

– Устал, Олюшка, – солгал отец Василий и понял, что как раз этого делать не стоит; все слишком серьезно. – Не все у нас в порядке, – повинился он. – Не знаю, что и делать.

– Делайте, что должны, – отозвалась Ольга. – Вы и сами знаете, что по-другому нельзя.

Она, как всегда, была права.

  40