очень нудно 
36 
Но когда Алиса села в машину и повернулась к нему, и поздоровалась, и получила в подарок завернутые в пластик пятнадцать бледно-желтых роз (цвет был выбран за оригинальность), и улыбнулась, и тихо, почти нежно, поблагодарила, и положила букетище на сдвинутые колени, и стала, в легкой задумчивости, поглаживать, словно кошку, Знаеву стало глубоко наплевать на то, как отнесется наемный коллектив к влюбленности босса. Более того, его перестал интересовать весь мир, со всеми его товарно-денежными отношениями, психологиями, этиками и философиями, изобретенными в пыльных кабинетах унылыми сублимантами. Конечно же, судьба позволила банкиру создать банк вовсе не ради обогащения — а исключительно с той целью, чтобы однажды, в начале лета, в конце первого десятилетия нового века, туда пришла наниматься на работу девочка с золотыми волосами.
А для чего мы — не все, но многие из нас — мучаемся и что-то пытаемся создать? Вылепить? Придумать? Построить? Сочинить? Для окормления гордыни? Ничего подобного. Только для того, чтобы к нам, на площадки, нами в пустоте созданные, на поляны, нами расчищенные, на пажити, нами возделанные, в дома, нами возведенные, приходили женщины.
И оставались.
Ехали медленно. Жарким пятничным вечером город обратился в шоферский кошмар. В престижной машине преодолевать заторы совсем нетрудно; гораздо труднее (если ты не жлоб, конечно) уговорить себя не рассматривать водителей грузовиков и владельцев дешевых автомобилей отечественного производства. Открыв окна настежь, несчастные обливались потом, ругались и нервничали, вид их внушал неравнодушному наблюдателю столь острую жалость, что иному плохо выбритому мужичонке с тощими предплечьями хотелось крикнуть: «Залезай ко мне, друг, у меня прохладно и тихо, посиди, остынь, приди в себя».
Конечно, Знаев ничего такого никому не предложил. Молчал. Рыжая — тоже. Пусть сама заговорит, первая, думал он. Можно было, да, затеять непринужденную беседу, рассказать две-три потешные истории из жизни борцов за денежные знаки. А то музыку включить. В обширнейшей коллекции банкира имелись вещи, гарантированно поражающие дамские сердца наповал: «Blue Valentines» Тома Уэйтса, и «And You My Love» Криса Ри, и его же «Looking for the Sommer», и «I'm your Man» Леонарда Коэна, и «As the years go passing by» Гэри Мура, кое-что из Ника Кейва и Оскара Бентона, — однако Знаев не стал исполнять мальчика-обаяшку. Давно не мальчик, он решил, что с Алисой, особенной женщиной, ему следует быть самим собой. Вести себя естественно. Пусть попробует принять меня таким, каков я есть. Если у нее получится — тем лучше для нас обоих.
Все же от тоненькой, комфортно откинувшейся в кресле девушки, смотревшей сейчас куда угодно, только не на своего спутника, исходила энергия приязни, благорасположения, — не к мужчине, который вез ее развлекаться, а ко всему миру; просто так, молча и безучастно, нырнуть в такое биополе было все равно что заявиться в окровавленной рубахе на детский утренник. Знаев устыдился своей угрюмости и стал было придумывать тему для разговора, потом устыдился того, что не способен мгновенно и без усилий придумать тему для разговора, — в конце концов окончательно потух, тяжело вздохнул, но здесь его спутница сама элегантно нарушила молчание:
— Тот мужчина… С животом… Директор фирмы «Альянс»… Вы его не любите, да?
— Почему не люблю, — хмыкнул Знаев. — Люблю. Просто он мне надоел. Я из него вырос.
— Я так поняла, он вам не чужой.
Банкир напрягся, чтобы не сказать лишнего, и осторожно сформулировал:
— Мы знакомы двадцать лет. Паша Солодюк — неплохой парень. Он бывал полезным человеком. Даже нужным человеком. Но сейчас он — ненужный человек.
— Нужный, ненужный… Я не очень понимаю.
— Это просто, — сказал банкир с удовольствием. — Есть люди нужные. Есть полезные. Вот я сегодня обедал с высокопоставленным чиновником. Он помогает мне провернуть большое дело. Он — нужный человек. Но как только я проверну дело, он сразу перестанет быть нужным. Однако не перестанет быть полезным.
Алиса усмехнулась:
— Тогда кто такие «полезные»?
— Полезные — это немного другие. У меня есть визитка начальника ГАИ Центрального округа Москвы. Этот начальник мне не нужен, поскольку я давно не попадаю в дорожные происшествия. Но он — полезный человек, потому что я всегда могу попасть в такое происшествие…
— А Александр Николаевич?
— Горохов, что ли?
36 
