51 
– Волки позорные! – вполголоса бормотал он. – Это что же они удумали?! Ну-ка, ну-ка…
Отец Василий видел, как багровеет лицо рубоповца, как вздуваются у него на лбу мощные вены, а желваки на скулах ритмично двигаются.
Наконец он отбросил стопку в сторону, закрыл лицо ладонями, некоторое время так сидел, а потом поднял трубку телефона и набрал номер.
– Аркадий Николаевич? Да, это я. Нет, не по восстановлению. Тут у меня в руках интересная подборка документов оказалась; вам будет любопытно посмотреть…
«Скобцову звонит, – понял священник. – Наверное, и впрямь документы важные… Начальника РОВД всякая туфта мало касается…»
– Да, – продолжал Макарыч. – Это касается и лично вас тоже. Помните свой приказ под номером семьдесят шесть? Так вот здесь он, рядышком с первым протоколом допроса Шарыгина лежит и, судя по сопроводиловке, уже в министерство ушел…
Священник не до конца понимал, что происходит, но чувствовал: все очень и очень серьезно.
– Да, в министерство… с соответствующим комментарием. Кто дал? Отец Василий. Слышали про такого? Конечно, задержу.
Андрей Макарович произнес еще пару имеющих отношение к делу фраз и положил трубку на рычаги.
– Ну вот и все, батюшка, – недобро посмотрел он на священника. – Собирайтесь, поедем показания давать.
Чего-то подобного отец Василий и опасался. Нет, он не боялся дать показания: ничего противоправного в том, что он передал письмо, не было. Но он понимал: идет какая-то сложная многоходовая игра за власть и влияние, участвовать в которой ему совершенно не хотелось. Но приходилось. И это было неприятно.
– Ладно, поедем, Андрей Макарович, – отважно кивнул он и вдруг вспомнил, что с сегодняшнего дня защиты в виде представителя патриархии у него в Усть-Кудеяре нет. И вот тогда ему стало совсем нехорошо.
Макарыч дождался, пока он закроет дверь бухгалтерии, и повел его за собой, за церковные ворота.
– Только вы не думайте, что я на вас, батюшка, зло какое держу, – возбужденно размахивая руками, беспрерывно говорил он. – Поначалу да, злился, признаю, а сейчас вижу: не в вас все дело…
– А в ком?
– Вы же знаете, от кого письмо мне передали, – потряс конвертом и приостановился рубоповец. – Догадываетесь, что в нем?
– Компромат? – наудачу предположил священник.
– Хуже! – взмахнул конвертом Андрей Макарович. – В компромате часто и правды-то нет, а тут стопроцентная чистая правда!
– Тогда что вас не устраивает?
– Подборка этой правды, – Андрей Макарович был очень возбужден. – Знаете, если я возьму «Войну и мир», вырежу из нее нужные мне предложения и наклею на отдельный листок бумаги в нужном мне порядке, очень любопытно может получиться… И Льва Толстого надо будет судить за призывы к насилию. Понимаете?
– И что?
– Я не знаю, откуда это все у Романа, – снова взмахнул Макарыч конвертом. – Но это очень серьезно. Врагу не пожелаю. Особенно в такой момент.
Они прошли к милицейской машине, и рубоповец уселся за руль.
– Рома хочет войны? – язвительно усмехнулся он. – Что ж, он ее получит. Садитесь, батюшка.
– Вы уверены, что я вам понадоблюсь? – уже садясь в машину, поинтересовался отец Василий.
– Начальство распорядилось задержать, а там посмотрим, – пожал плечами милиционер.
– Только не слишком долго смотрите, – улыбнулся священник. – Мне на вечерней службе надо быть как штык! Кстати, вы не могли бы мне оказать услугу? – спросил он и тут же осекся.
Просить Макарыча забрать его машину из Вишенок означало собственноручное признание в связях с Гравером; дружеских или вражеских – это уже другое дело.
– Какую услугу? – продолжил Макарыч. – Я слушаю…
Но священник молчал.
– Какую?.. – снова спросил Макарыч и вдруг резко затормозил, вывернув руль, развернулся и помчался назад.
– Что случилось? – растерялся отец Василий.
– Лучше вы мне услугу окажите! – прокричал Макарыч и сунул ему в руки конверт. – Там, сзади, машину видите?
Священник оглянулся.
– Ну. Вижу.
Сзади них уже выворачивала на ту же полосу белая «Волга».
– Я сейчас найду, где остановиться, а вы хватайте конверт и ходу отсюда! Поняли?!
– А что стряслось?! – не мог понять отец Василий.
– Это за мной! – крикнул Макарыч. – И не приведи господь, если это дерьмо к ним в руки попадет! Поняли?!
«Вот черт! – расстроился священник. – Снова меня в чужие дела втягивают! И человека не бросишь, и сам весь в помете и перьях можешь оказаться!»
51 
