94 
На холме вспыхнул прожектор. Скользнул лучом по дороге, ослепил всех и начал шарить по склону, то и дело останавливаясь на подозрительных кустах и ямах. Когда луч ушел в сторону, под сияющей точкой отчетливо обозначился угловатый лоб бронемашины. «Реснички» над черными провалами смотровых люков качнулись и медленно, одна за другой, захлопнулись. Левее загорелась еще одна огромная звезда. Басами взревели моторы.
– ...а может, и не повоюем! – закончил фразу словесник-главарь и вскочил на ноги. Заорал своим: – Уходим, мужики! Бросай все, уходим! Спасайся кто может!
Но спасаться было уже поздно. Минута, отведенная Мудрецким на выдачу Валетова, закончилась. Кроме того, теперь, когда Фрол был в относительной, но все-таки безопасности – и не путался бы под ногами, – его командиру дышалось как-то свободнее. И он вздохнул, похлопал по ноге сидящего за пулеметом «бээрдээмы» Заботина, сказал, прижав ларингофоны: «Ну, с богом! Поехали!» – и прижал небольшую черную кнопку.
Коротенькие стволы на башенке броневичка захлопали один за другим, выбрасывая быстрые красные молнии. Рядом с ними летели длинные алые нити трассеров, вырывающиеся из плюющегося оранжевым пламенем пулемета. Ночь наполнилась грохотом и истошным воем. Небо осветилось розовым, по нему вперемешку полетели шустрые тонкие искры и неторопливые огненные шары. В ложбинки под машины дружно ныряли и налетчики, и их недавние жертвы. Под фургонами сразу стало как-то тесно, но никто не обижался и не вспоминал былого.
Фары на холме двинулись, но не по дороге, в забитую машинами выемку, а по ее краям. Одна машина чуть проехала, развернулась и осталась наверху; вторая, после первого огневого шквала неторопливо и мерно постукивающая короткими очередями, покатилась вниз по склону, обходя затор по плавной дуге. Трассера шипели высоко над фурами, уносились куда-то в сторону далекой Волги и там гасли.
– Мертвая зона! – первым, как и положено предводителю народных масс, сообразил бывший учитель, а ныне Потрошитель.
– В степь, мужики! На хрен из этой ямы, пока не достает! Сейчас же они снизу зайдут! Из ложбины – и дальше разбегаемся, всех по степи не найдут! Бегом, бегом, бегом!
Сам он не бежал. И не потому, что главарю это неприлично, – просто не мог. Прихрамывал Потрошитель, и весьма существенно прихрамывал. Буквально ковылял. Подбежали двое самых верных соратников, ухватили под руки. Из-под машин выскакивали люди, карабкались на откос, на бегу бросали в сторону блестящие в ярком прожекторном свете ружья...
Броневик крутнулся на месте, с его кормы веером разлетелись длинные искрящиеся хвосты. Над бегущими засвистели длинные стальные стержни, воткнулись впереди широкой дугой, вспыхнули факельной цепочкой. Тут же наверху, там, где оставалась вторая машина, сухо зарычало, забилось сдвоенное пламя, вытянулось толстыми красными плетьми и хлестнуло по степи. В алом свете трассеров и белых вспышках разрывов заклубилась перемешанная с осколками пыль.
– Назад!!! – перекрывая грохот, заорал хромой главарь. – Назад, там зенитка!!! – И тихо сказал своим помощникам: – Хотя один хрен – от нее и под фурой не спасешься... Поймали нас, ребятки. Одна надежда – по машинам стрелять пока что не будут, там этот их сидит... который им живым нужен. Пошли туда, что ли...
– Не-ет, Женька, ты народу живым нужен! – вдруг выкрикнул один из телохранителей. – Ну-ка, мужики, взялись! Несите его! К машине!
Брыкающегося Потрошителя третий соратник-телохранитель подхватил еще и под ноги, все трое дружно крякнули от навалившейся тяжести и потащили куда-то в обход «Кировца», не обращая внимания на бурный поток русской словесности. Как и положено филологу, бородач в совершенстве владел и той частью русского языка, которой дети обучались без его помощи, но сейчас она мало чем могла ему помочь – разве что облегчить душу и помочь выразить чувства...
Выпустив свои пылающие стальные копья, «бээрдээмка» на несколько секунд подозрительно притихла. Потом на фоне белого, подсвеченного свернутым вбок прожектором люка мелькнул темный сверток, и крышка поспешно захлопнулась. Броневик постоял секунду-другую, а потом медленно, спокойно поехал вдоль края выемки. Его пегий от камфуляжа борт был подсвечен фарами приткнувшихся к откосу грузовиков. В этом же желтоватом свете было видно, что за бронемашиной по сухой осенней траве что-то тащится, извергая все более плотные клубы белого дыма. Дым начал затекать в ложбину. Под машинами завопили и закашлялись.
94 
