17 
– Уверена. Их совершенно точно отпустили, но они не добрались до берега. Я тут подняла небольшую волну в вашем правительстве, подключила вашу же прессу, которая пользуется влиянием и формирует общественное мнение. Короче говоря, Переходное правительство Сомали предъявило России официальную претензию в том, что они оставили людей в океане в беспомощном состоянии. Погибли граждане Сомали.
– Погибли?! – не удержался Шариф.
– Нет, это еще не установлено. Но поиски ведутся силами правительственных служб и общественных организаций. Результата пока нет, но думаю, что случилась беда. Попробуй, Шариф, подключись к этому делу. У тебя ведь есть контакты с руководителями других кланов на восточном побережье. Свяжись с ними, – может, они располагают какой-то информацией?
– Разумеется, я свяжусь, – согласился Шариф, – только зря ты полагаешь, что все мы братья по оружию. Скорее, конкуренты, если не враги. Помогать мне никто не станет, хоть я и попробую к ним обратиться. Ведь не исключено, что и им может понадобиться вот такая же моя помощь.
– Что, в самом деле у вас такие напряженные отношения?
– Пока до вооруженного противостояния не доходило, но времена меняются. Это же бизнес, Пьетра. И здесь такие же законы. Каждый хочет отстоять свой рынок, свою нишу. А еще лучше прибрать к рукам и соседние территории. Объединиться, но продолжать командовать, чтобы увеличить свою личную долю, подмять под себя другие кланы.
– М-да! Ну, ладно, бизнесмен, не буду мешать. Решай, что можешь решить, а я буду помогать, чем смогу. Будут новости – позвоню. И ты звони, если узнаешь что новенькое.
Поняв, что Интернет ему не поможет, потому что Пьетра со своими помощниками обо всем все равно узнает первой, Шариф занялся организацией переговоров с восточными кланами. Как он и ожидал, руку ему никто не протянул. Откровенно своей вражды не показывали, но и с первыми лицами ему связаться тоже не удалось. Кто-то куда-то только что уехал, кто-то еще не вернулся, а помощники, естественно, ничего о Фарахе не слышали. Многие утверждали, что они и о нападении на русский танкер ничего не слышали. Наверняка это было откровенной ложью и издевкой, но поделать пока ничего было нельзя. А еще через два дня позвонил Тарик и сказал, что в деревню привезли на катере Магибу.
Эфиоп был в плохом состоянии. Когда Шариф приехал на берег, в одной из хижин около Магибы уже сидел врач.
– Что с ним? – потребовал Шариф, схватив врача за плечо.
– Я думаю, пневмония. Когда его привезли, он был почти без сознания. Температура под сорок и давление сорок на шестьдесят. Еще пару часов, и сердце бы не выдержало.
– Что-то же нужно делать! Что вы сидите? – Шариф начал терять самообладание.
– Успокойтесь, господин Туни, – твердо сказал врач. – Все, что необходимо, я сделал. Сейчас его жизнь, я считаю, вне опасности, но оставлять Магибу здесь нельзя ни в коем случае.
– Так давайте перевезем его к вам, в вашу… как вы ее называете… амбулаторию.
– Не стоит рисковать. К тому же нужно рентгенологическое обследование. Его нужно вести в город, в клинику.
– Хорошо, я сам его отвезу. Он что-нибудь рассказывал? Кто его привез, что за люди?
– Этого я не знаю, господин Туни. Когда мне сообщили и я приехал, он был уже без сознания.
То, что рассказали рыбаки, тоже не пролило особенного света на историю больного друга. Приплыли двое каких-то незнакомых сомалийцев, у которых в лодке сидел Магиба. Высадили, на вопросы не ответили, помахали рукой и уплыли на восток. Сам Магиба был плох, его трясло в ознобе, и на ногах он держался тоже плохо. Скорее всего, его состояние можно было описать как полубредовое. На вопросы, где остальные и что с ними случилось, он только отмахивался и просил, чтобы приехал Шариф. Потом эфиоп упал в обморок. Его затащили в хижину, вызвали врача и позвонили Шарифу. Несколько раз Магиба приходил в себя, с закатывающимися глазами спрашивал про Шарифа и снова терял сознание. Потом приехал доктор, стал делать какие-то уколы, поставил капельницу. Потом приехал сам Шариф. Вот и все.
Клиника была хорошая. Точнее, это была дорогая частная клиника. Внутри работали кондиционеры, было много врачей-европейцев. Были, соответственно, и ВИП-помещения, в одном из которых и лежал Магиба.
Шариф в накинутом на плечи халате с объемистым свертком в руках ввалился в большую светлую палату. Друг выглядел намного лучше, чем несколько дней назад. Лицо уже не имело серого землистого оттенка, взгляд был здоровый, хотя и несколько усталый.
17 
