очень нудно 
35 
Сомалийцы нашли выход из положения. Они притащили лист ржавого железа и закрыли им дверной проем. Бандиты долго возились снаружи, и журналистка поняла, что лист оттуда чем-то подпирают. Значит, побега через окно они не боятся, снаружи под ним будет постоянный пост. Посидев немного на подоконнике и осмотрев хлам, имеющийся в комнате, Пьетра стала придумывать свой следующий шаг. Сигареты с зажигалкой ей вернули. Может быть, устроить пожар? По неосторожности. Рухляди всякой много, тряпье какое-то… Вон даже простыня валяется – правда, она серая вся и ветхая, но все равно загорится.
У дальней стены, где, к сожалению, не было окна, устроен каменный очаг. Пьетра некоторое время равнодушно рассматривала его, размышляя о своем положении. Неожиданно до нее дошло, что это, вообще-то, камин. Интересно, аборигены каминов не строят, не нужны им тут камины. Значит, дом строили европейцы? Постройка колониальных времен или позднее; видимо, хозяин-европеец устроил камин просто для души.
Пьетра побродила по комнате, подошла к окну и стала осматривать местность. Слабохолмистая местность, покрытая типичной для саванны растительностью. В пределах видимости – кстати, максимум километра три – никаких признаков цивилизации. Если удирать, то только на этом «Рено», на котором ее сюда и привезли. Половину дела журналистка сделала – выбралась из подвала. Осталось придумать, как захватить машину, а потом решить, в какую сторону ехать. Решать нужно было срочно, потому что до бесконечности ее тут держать не будут. Если схватили, то для чего-то. Значит, похитители чего-то ждут. Это может произойти очень скоро. Тогда ее отпустят или убьют. Если даже и отпустят, то неприятные последствия все равно останутся. Не из-за пустяка же бандиты решились на похищение. «Интересно, что они обо мне знают, – задумалась Пьетра. – Знают ли они о моей связи с Шарифом? Если знают, то очень рискуют. Как я понимаю, он тут один из крутых. Эти кретины могут поиметь большие неприятности. А если похищение произошло как раз из-за Шарифа?..» Эта мысль ударила журналистку как обухом по голове.
Святая мадонна! Если они решили принудить Шарифа к чему-нибудь таким способом, то ей не жить! Это ведь не шутки. Если кланы бандитов решились на такое, значит, речь идет не о разногласиях между ними, а о войне. Это ведь не карманники, а пираты. Передел сфер влияния? Борьба за власть? А может быть, это в самом деле полиция? Например, новый начальник полиции или чиновник в министерстве решили на полном серьезе бороться с пиратами в этом районе. Вот и придумали меру воздействия на одного из крупных главарей. Вопрос: насколько это типичный ход для полиции? Для Европы – не типичный, а для Африки? В любом случае Шариф в опасности, и не меньшей, чем сама Пьетра.
Бедный мальчик, с грустью подумала девушка, в какие ты ввязался игры… Оставался бы ты лучше в этой России. Ведь живут же негры во всех странах. Добрый, наивный Шариф, играющий в войну с соседскими мальчишками. Романтик, каких уже нет на свете. Может быть, Пьетра его за это и любит. Девушка, наверное, впервые вот так конкретно призналась себе, что действительно любит этого африканца. Черненький, конечно, но не намного больше, чем южане-европейцы. Ну, может быть, чуточку. Зато фигура у него! Сложен как молодой бог, и черты лица почти европейские, без этих приплюснутых носов и вывороченных губ. Мальчик он красивый…
Лирическое отступление в мыслях пришлось прекратить. Пьетра ясно услышала звук приближающейся машины, и внутри у нее все непроизвольно сжалось. Значит, следует ожидать каких-то изменений. И вряд ли в хорошую сторону. Звук постепенно приближался, и наконец в зоне видимости, ограниченной оконным проемом и рельефом окружающей местности, появился серебристый «Понтиак». Даже с высоты второго этажа было видно, что кузов машины весь в пыли. Это могло говорить только о том, что «тюрьма» находилась далековато от трасс с хорошим дорожным покрытием. Пьетра отступила в глубь помещения, чтобы снизу не заметили, что она подсматривает и даже собирается подслушивать. Приехавшие, наверное, еще не знают, что пленница не в подвале, а на втором этаже.
К подъехавшей машине подбежали трое охранявших Пьетру сомалийцев. Четвертый был где-то в доме или вообще сидел сейчас за дверью, карауля журналистку. Из машины вылез сомалиец лет пятидесяти, в светлом летнем костюме, что говорило о его достатке. Наверняка босс. Чуть прихрамывая на одну ногу, он подошел к своим подчиненным, перебросился с ними несколькими словами, и вся группа снова повернулась к машине. Пьетра вся подобралась. Из машины неторопливо и с достоинством выбрался белый поджарый мужчина со светлой короткой прической и рыжими усами. Вот это новость, удрученно подумала журналистка. Если сомалийские пираты практически никогда не убивали заложников, то от союза с европейцем (или американцем) она ничего хорошего не ждала. Или делец, или из спецслужб. И те и другие отличались кардинальным и решительным подходом к решению проблем. Если рыжий еще и заметит, что Пьетра на него смотрела, то ей несдобровать. Не хотелось попадать в категорию нежелательных свидетелей странного союза.
35 
