36 
Встав сбоку от проема так, чтобы по возможности все слышать, Пьетра напрягла слух. Внизу заговорили громко и раздраженно, послышалось английское ругательство. Затем затопали шаги. Звук шагов переместился куда-то вниз – наверное, зашли в дом. Что ж, вся эта интермедия могла говорить о том, что охранники доложили о переводе пленницы из подвала на второй этаж. Сейчас они наверняка оправдываются и рассказывают, какую она им закатила истерику. Пьетра отчетливо слышала, как внизу бубнят голоса. Интересная акустика в этом доме. Однако, повернувшись назад, Пьетра поняла, что дело не в архитектуре и звукоизоляции. Звуки голосов раздавались из камина. Значит, на первом этаже тоже есть камин, соединенный с этим общим дымоходом! Подойдя ближе к камину, девушка расслышала голоса четче, но разобрать слов не могла. «Залезть бы в топку, – подумала она, – да только я вся перемажусь в копоти и саже. Они потом догадаются, что я подслушивала». Оглянувшись, Пьетра посмотрела на хлам и мусор. А вот эта старая простыня как раз подойдет. Аккуратно расстелив ее под коленями, Пьетра засунула голову как можно глубже в камин и стала внимательно слушать.
– И вы считаете, что она до умопомрачения боится крыс? – говорил голос на правильном английском языке. Наверняка это был тот самый рыжий, который вышел из машины вторым.
– Мои люди рассказывают, что она так кричала и кидалась! – отвечал второй голос, но уже с акцентом. Наверное, это был хромой сомалиец, который вышел из машины первым.
– Исходя из того, что я о ней знаю, у меня очень большие сомнения в искренности ее реакции на крыс. Там в самом деле есть крысы?
– Крыса была, мои люди подтверждают. Если хотите, они ее принесут.
– Вот как? Они различают крыс в лицо, или эта отзывается на конкретное имя? Не темнят ли ваши люди, уважаемый Вахри?
– Крыса была мертвой, она ее убила. Не надо иронизировать, дорогой…
– Друг. Достаточно, если вы будете говорить «дорогой друг». Я не хочу, чтобы эта девица хоть каким-то чудом узнала обо мне. А вообще дисциплина среди ваших людей хромает, извините меня за каламбур и не принимайте его на свой счет. Как они могли ослушаться и перевести журналистку в дом? Больше чем уверен, что все это она проделала специально, готовясь сбежать от них.
– Отсюда некуда бежать. Почти сто километров до шоссе и столько же до ближайшего населенного пункта. В туфельках по саванне через каменистое плато?
– Все равно! – продолжал настаивать рыжий. – Проследите, чтобы ваши люди привели подвал в порядок, создали ей все приличные условия и не спускали с нее глаз. Я хочу быть уверен на двести процентов, что с ней ничего не случится за это время. И учтите, что я рискую деньгами, а вы, уважаемый, – головой. Этот Туни не так прост.
При этих словах Пьетра дернулась как от удара током и чувствительно ударилась теменем о кирпичи. «Все-таки Шариф! Значит, причина в нем. Ублюдки черномазые! И этот с рыжими подлыми усами! Таракан! Лезет объедки делить. Или у него совершенно другие цели? Нет, этот не за объедками сюда приехал, тут что-то серьезное. Значит, Шариф им нужен, а я, по их мнению, у него самое слабое звено…»
Голоса затихли, кто-то внизу споткнулся о стул. Пьетра осторожно, но с максимальной скоростью выбралась задом из камина. Отшвырнув в сторону простыню, она быстро осмотрела свою одежду. Бежевые брючки и блузка уже потеряли цвет от пыли, но сажей девушка их не измазала. В этот момент снаружи заскрежетали железом, и в дверном проеме появилась черная рожа одного из охранников. Приказав Пьетре выходить, он посторонился и показал на лестницу.
Журналистку завели в ту самую комнату первого этажа, где только что состоялся диалог европейца и сомалийца, которого назвали Вахри. Пьетра была напряжена, но продумать свою позицию она успела. К ее изумлению, хромой сомалиец в комнате был один. Охранники замерли в дверях и выжидательно смотрели на босса.
– Здравствуйте, госпожа Сарто, – лениво промямлил Вахри, не вставая с древнего резного стула, который, единственный из всей мебели, был целым, и сделал приглашающий жест в сторону самодельной лавки, сбитой из старых досок.
Пьетра с сомнением посмотрела на лавку. Садиться на эту рухлядь не хотелось, хотя ее одежда и так порядком испачкалась. Не хотелось, но из чувства гордости девушка все же села. Еще не хватало ей с ее положением и толикой аристократической крови стоять перед развалившимся самодовольным негром. Не дождетесь!
36 
