очень нудно 
100 
– То есть? – нахмурился дед.
«От этого старого хрена ничего не скроешь, – подумал Щукин, прежде чем ответить, – надо идти ва-банк. Вилять тут не годится – я чувствую».
– Мне нужно найти Студента, – твердо сказал Щукин, – а выслушивать про него всякие страшилки – это лишнее. И почем я знаю – может, ты это придумал?
– А кто тебе сказал, – медленно выговорил старик, – что я не знаю, где находится Студент?
Щукин в упор посмотрел на Паганини и молча заглянул под стол, где стояла его сумка с деньгами.
Сумки под столом не было.
– Что за хренотень? – пробормотал Щукин, сполз со стула и обследовал пространство под столом – сумки не было. – Как это так? Она только что была здесь.
Внезапная мысль мелькнула у него в голове. Он обернулся на то место, где лежал Григорий, но Григория тоже не обнаружил.
В этот момент странные каркающие звуки привлекли его внимание. Щукин поднял голову и увидел деда Паганини, закатившегося от идиотского хохота.
– Гришка-то! – сквозь приступы смеха выговорил дед. – Увел у тебя сумку! А еще кореш.
«Как же так, – почти растерянно подумал Щукин. – Он не украл деньги, когда у него было время, чтобы уйти, и машина. А теперь… Как-то не совсем логично… Господи, вокруг одни психи. А! – догадался Щукин. – Клептомания! Видимо, под воздействием алкоголя у Григория снова проснулась его патологическая страсть к воровству. Но как тихо он все сделал! Я ведь ничего и не заметил. И где он теперь?»
* * *
«Ничего себе, – подумал Григорий, как только снова обрел способность соображать, – где это я? И что со мной было? Кажется, пили. Пили много… Вот я и вырубился».
Он посмотрел на сумку в своих руках и внезапно вспомнил все.
– Ч-черт, – пробормотал Григорий. – Как же это так? Опять началось. Как тогда – в баре. Перстень спер у Петровича. А теперь вот сумку у Коляна… Как мне быть?
Он стоял в коридоре дома, где жил дед Паганини. Вокруг Григория было темно, и он не имел ни малейшего понятия о том, куда ему идти, чтобы вернуться в комнату деда.
«А с другой стороны, – подумал вдруг Григорий, – это же такие бабки. Один раз в жизни бывает шанс стать богачом. Это мое подсознание само сработало. Но как же Колян? А Наташа?»
Григорий снова посмотрел на сумку и прикусил в задумчивости губу.
«Валить отсюда? – подумал он. – Или вернуться к деду? Меня уже хватились, наверное».
При воспоминании о Паганини Григория замутило. Чтобы его не вывернуло наизнанку, он закрыл глаза и постарался не дышать – вонючая атмосфера темного коридора прибавляла тошнотворный оттенок к и без того пакостному состоянию Григория.
Открыв глаза, Григорий увидел перед собой молодую женщину, приятную настолько, что обширный синяк под ее глазом и растрепанные изуродованные перекисью водорода волосы ее почти не портили.
На женщине была довольно засаленная розовая ночная рубашка, под которой волнующе угадывалось черное нижнее белье.
– Сигаретой не угостите? – улыбаясь, спросила она.
– Ты… откуда взялась? – откашлявшись, поинтересовался Григорий.
Она пожала плечами.
– А откуда ты? Все оттуда же – из мамкиной… – удачно срифмовала она.
Григорий, который готов был уже принять странную женщину за привидение, облегченно рассмеялся и протянул ей сигарету.
– Козырные сигареты куришь, – заметила женщина, углядев пачку.
– Обычные…
– Вообще-то у нас тут курить не полагается, – прищурившись на Григория, проговорила женщина. – Дай-ка зажигалку… – Прикурив, она предложила: – Пойдем ко мне, у меня в комнате и балкон есть. Там и покурим.
«Балкон! – едва не крикнул Григорий. – Небо, свежий воздух…»
– Пойдем, – сказал он вслух.
Она кивнула ему и, покачивая бедрами, отправилась вдоль по темному коридору. Григорий сглотнул слюну.
«Наташа, – мелькнуло у него в голове. – Нельзя… Я сколько времени с женщинами не общался. Но Наташа… Нельзя. А кто узнает? Нет, не пойду… Нельзя».
Но почему-то он последовал за ней.
– Вот и моя комната… – сказала она, оборачиваясь.
– А? – хрипло переспросил Григорий.
Новая мысль пришла ему в голову.
«Позвольте, – подумал он вдруг, – балкон… Какой балкон на первом этаже?..»
Но дверь уже захлопнулась за ним.
* * *
– Тебя как зовут-то? – спросила женщина, садясь за стол напротив Григория.
– Петя, – назвал он первое попавшееся имя, – а тебя?
– А меня Маша, – представилась она.
Комната Маши представляла из себя небольшое пространство, так тесно заставленное превратившейся в рухлядь мебелью, что походила на заброшенный мебельный склад. Надо ли говорить, что никакого балкона в ее комнате не было.
100 
