очень нудно 
34 
Травник ухмылялся в стороне:
— Она тоже знает Закон и пытается спасти свою жизнь. Не знает, чем бы ее выкупить. У невежественных смертных этого мира, как, впрочем, и многих других, популярна сказка о красавице и драконе. Юная дева, нарушая запрет, идет весенней порою в заповедный лес и встречает там дракона в облике юноши. Сначала он собирается убить ее, но красота и невинность девы покоряют жестокое сердце монстра… Очень романтическая история… Кроме того, опасность возбуждает…
Я заглянул в зеленые глаза Маркеты, расширенные от страха, но никак не от возбуждения.
— Предлагаю уладить дело иначе. Банально и неромантично. Никто никого не ест, никто ни на ком не женится. Мы проводим девочку до дома и забудем об этом случае.
— Мы-то забудем, — грустно качнул головой Анхель. — Но Закон — нет. Возникнет неприятный прецедент.
— О каком законе вы постоянно твердите?
— Закон гласит — смертный, который зашел в земли драконов, должен умереть.
Маркета охнула, зажмурилась и прижалась к моим ногам. Я положил ей руку на голову и твердо сказал:
— Этого не будет.
Анхель несколько мгновений смотрел на меня, как на некую диковину.
— Неужели она тебе настолько приглянулась? Так почему бы тебе в самом деле не взять ее в жены? Окажешь ей небывалую честь, о которой она будет рассказывать своим детям, внукам и правнукам. Еще и легенду сочинит, если воображения хватит…
Я недоверчиво посмотрел на Анхеля, потом на Маркету. Он, конечно, шутит? Но по глазами обоих понял — вообще-то нет…
— А что со смертным приговором?
— В этом случае он откладывается. А если она забеременеет — так и вообще отменяется.
— Что?! Нет, хватит, одна дочка у меня уже есть!
Маркета, решив, что я отдаю ее Анхелю, вцепилась мне в руки:
— Не отвергай меня, прекрасный лорд! Я сделаю для тебя все, что скажешь!
У меня уже голова шла кругом от этого дурдома. Как-то я не привык, чтобы симпатичные девчонки цеплялись за меня, как фанатки за кинозвезду — с восторгом, только и ожидая, чтобы я осчастливил их своими объятиями…
Но внезапно, на миг, я ощутил какую-то шальную вседозволенность. Как по пьянке, в какой-то момент наступало это приятнейшее ощущение, что ты полностью свободен и способен на все. Как назло, тело к тому времени обычно уже не было способно ни на что вовсе.
Я протянул руку и провел пальцами по ее щеке. Маркета зажмурилась, как кошка. Вид у нее стал блаженный и слегка дурацкий. Порывисто вздохнув, она решительно принялась развязывать завязки корсажа.
— Ты не понимаешь, — усмехаясь, сказал Анхель. — Ты не просто спасешь ее. Если ей повезет, и она родит ребенка от дракона, то будет устроена на всю жизнь. Драконы в этом мире почти не контактируют с людьми, так что змееныши тут — большая редкость…
При слове «змееныш» я словно проснулся. Отцепил от себя девушку и сердито сказал:
— За кого вы меня принимаете? Какое мне дело до вашего «закона» и прочих местных обычаев? Пусть она идет куда хочет. Но убить ее я вам не позволю!
— Мне — убить?! — Анхель неожиданно рассмеялся. — Мне нельзя убивать, Алексей. И тебе тоже. Опомнись, что ты несешь? Мы же золотые драконы!
— Тогда к чему вся эта болтовня о «законе»?
— Закон свершится и без нас, — бесстрастно сказал Анхель. — Если тебе ни за чем не нужна эта нарушительница — пусть идет.
— Слышала? Иди!
Я помог Маркете встать на ноги. Она посмотрела на нас, словно не веря своим ушам. Потом пылко поцеловала мне руку — я не ожидал и не успел ее остановить — и кинулась к лесу.
— Подожди! — окликнул ее Анхель. — Грибочки-то собери. Они тебе еще пригодятся!
Девушка вернулась, быстро сгребла грибы и травы в торбу, бормоча благодарности. А я решил, что слишком плохо думаю об Анхеле…
Солнце уже садилось за горы. Похолодало, зеленые тени стали синими, умолкли птицы, исчезли пчелы… Голова была словно в тумане. В памяти теснились десятки новых слов, непривычно или забавно звучащих названий трав — волшебных, целебных, смертоносных… А перед глазами стояла зеленоглазая Маркета, ее светлое платье, исчезающее в лесу…
— Мне, пожалуй, пора, — сонно произнес я. — Покажете выход?
— Покажу, я же обещал, — кивнул Анхель. — Только зачем тебе? Оставайся. Разве ты сам не понял, что этот мир — твой?
34 
